Оливия стряхнула оцепенение и повернулась к нему. В глазах загорелся гнев.
— Не смей попрекать меня этим! Я не только мать, еще и жена, которой небезразличен муж. Если тебе на меня плевать, то это не взаимно. Я люблю Виктора и Карину, но еще я люблю тебя. Знаю, сейчас это для тебя пустые слова. Я не поступлю, как потаскушки, которые меняют мужей после первой трудности; которые бегут от них, едва запахнет жареным, вместо того, чтобы помочь. Можешь хоть тысячу раз меня унизить, избить или проклясть, — я никуда не денусь. Смирись.
Лия смотрела Армину в глаза, понимая, что он прав: ее любовь к детям сформирована на любви к нему самому. Многие матери осудили бы ее, но у нее своя жизнь и свое к ней отношение. Оливия не может представить себе жизни без малышей, но Армин для нее имеет не меньшее значение. И ей бы не хотелось становиться перед выбором. Потеря любого из них — конец всему, ради чего она живет.
— Значит, тебя не переубедить. — Он прошелся по кабинету. — Впрочем, это не то, ради чего я пришел. У меня к тебе другой разговор.
Оливия напряглась. Судя по выражению его лица, тема серьезная и неприятная.
— Слушаю, — стараясь не показывать страх, сказала Лия.
Сложив руки на груди, Армин подошел к ней и посмотрел сверху вниз. Так обычно родители смотрят на провинившихся детей.
— Кто дал тебе право обращать людей без моего ведома?
Внутри у Лии все замерло. Перед глазами возник образ Екатерины. Она — единственная, кого Оливия успела обратить, будучи вампиром.
— Она умирала, — не отводя взгляда, но дрожа всем телом, произнесла Лия.
— И что? Это оправдывает твою игру в Бога?
— Ты же сам говорил...
— Я прекрасно помню, что говорил! — осадил ее муж, и Лия до боли вжалась руками в край столешницы. — Никто не имеет права обращать людей без моего на то согласия. В случае нарушения закона будут убиты оба: создатель и его продукт. Архипова мертва. Как думаешь, что мне следует сделать с тобой? Ты больше не вампир, но это не освобождает тебя от ответственности.
Собственное тело вдруг стало неимоверно тяжелым. Опершись о стол обеими руками, Лия почувствовала тугой ком в груди.
— Ты... ее убил... — прошептала она.
— Нет, не я. — Армин подцепил двумя пальцами ее подбородок и заставил смотреть на себя. — Ты это сделала.
— Неправда! — Оливия оттолкнула его. В глазах заблестели слезы. — Я спасла ее! У нее был ребенок! Я не могла...
— Да ты, как погляжу, святая, — с издевкой произнес Армин, шагнув к ней. — Только, творя благое дело, не подумала о том, где подопечная станет добывать кровь. Однажды дочь, о которой ты так беспокоишься, могла бы стать ее обедом.
— Она просто хотела жить... — Лия нервно вытерла лицо мокрыми от слез ладонями. — Она ведь ничего тебе не сделала!.. Зачем?! — последнее слово она прокричала ему в лицо.
— Прекрати истерику, — сурово велел Армин. — Я уже объяснил причину. И ты знала о существовании закона, когда обращала ее.
— Знала... — всхлипнула Лия. — Но на правах твоей жены я думала, что имела право...
— Нет, не имела, — отрезал Армин. — Тот факт, что мы женаты, не позволяет тебе игнорировать законы, которые я издаю.
Шмыгнув носом, Оливия подняла голову и посмотрела на него.
— И что теперь со мной будет? Все-таки убьешь?
Армин смерил ее взглядом.
— Нет. Я нарушаю собственный закон, сохраняя тебе жизнь. — Он погрозил ей пальцем, словно ребенку. — Но учти: еще раз выполощешь в грязи мое имя, пеняй на себя.
По лицу Оливии потекли новые слезы.
— Это не все, — невозмутимо продолжил Армин. — Андор. На каких основаниях ты собралась подписывать с ними контракт?
Оливия села на стул. У нее не осталось сил, чтобы стоять.
— Они хотят объединиться с нами, — вздохнув, сказала она. — Ты же сам говорил с их правителем и обещал подумать.
— Говорил. — Армин сел напротив нее за стол. — И подумал. Я против этого союза.
Гибель Екатерины вывела Оливию из колеи. У нее не осталось никакого желания разбираться в политике. Поэтому она лишь кивнула.