После заката Армин засобирался. Пообещал детям их навещать, но не знал, сумеет ли сдержать это обещание. Когда Лия вышла из спальни с большой сумкой в руках, мать помрачнела.
— Только не говори, что снова уходишь.
— Ухожу, — подтвердила дочь. — Сейчас я нужна Армину больше, чем вам.
— И как долго это будет длиться? Как долго дети будут расти сиротами?
— Не начинай, — отмахнулась Оливия. — Они не сироты. Мы будем их навещать, но сейчас не можем остаться.
Лариса Ивановна оглянулась на Армина.
— Неужели ты это одобряешь? Если ты и вправду не чистое Зло, как утверждает Оливия, запрети ей творить глупости. Она должна остаться с детьми.
Армин вздохнул и опустил глаза.
— Я бы с радостью, но мой гипноз на нее больше не действует. А без него она найдет меня где угодно.
— Вот именно. — Лия встала рядом с ним. — Со мной все будет в порядке. — Поставив сумку, она подошла к матери и поцеловала ее в щеку. — Просто пойми и не осуждай.
Армин поднял сумку и вышел во двор, чтобы открыть портал. Лариса Ивановна задержала дочь, взяв за руку.
— Просто не забывай, что мы любим тебя и ждем каждый день. — Она помялась и добавила: — Вас обоих.
Улыбнувшись, Оливия еще раз поцеловала ее и детей и выбежала во двор. Через несколько мгновений он опустел.
.
На остров Дарк опустилась глубокая ночь. Оказавшись там, Армин ждал, когда на него нахлынет успокоение, но сердце продолжали сдавливать тиски.
— Твоя мама права, — сказал он жене. — Ты должна быть рядом с семьей.
Оливия взяла его за руку.
— Ты — часть моей семьи. И я с тобой.
— Я не об этом.
— А я об этом. Мы всё преодолеем, Армин. Вдвоем.
— Не уверен, что хочу это преодолевать. Сейчас я живу той жизнью, которая мне предназначена. Не хочу снова скрываться и идти против природы.
Лия обняла его, и он укрыл ее от ветра.
— Какой бы путь ты ни выбрал, я пойду по нему вместе с тобой, — пообещала Оливия. — Но сегодня мне показалось, что ты ее почувствовал. Душу.
— Я не знаю, что почувствовал, — признался Армин, — но это выбило меня из колеи.
— Тебе нужно отдохнуть. — Лия взяла его за руку и повела к замку.
— Не понимаю, почему ты променяла уютный дом на это мрачное и холодное место.
— По той же причине, по которой променяла уютную комнату на город-призрак, — улыбнулась Лия, напомнив о Мертвом мире. — Я люблю тебя, Армин, и мне плевать, если ты не чувствуешь того же. Я не бросила тебя тогда, и не брошу сейчас.
Позже, лежа в постели и прижимаясь к мужу, Оливия уже почти заснула, когда услышала его тихий голос в темноте:
— Не знаю, как, но я чувствую то же самое. Я люблю тебя.
Растроганная, Оливия приподнялась и поцеловала его в губы.
— Я с тобой, любимый. Ты не один.
Он обнял ее и зарылся лицом ей в волосы. Несколько минут они лежали молча, а потом она услышала слова, пронзившие сердце подобно стреле:
— Спаси меня, Лия.
XXII. Ремиссия
Этим утром оказалось холодно, как никогда. Уже который час задувал пронизывающий ветер, собирался дождь или даже снег. Оливия проснулась одна. Слова, сказанные Армином ночью, не выходили из головы. То были слова его души. На какой-то миг она пробилась сквозь брешь в стальном панцире и дала надежду.
Лия не строила иллюзий. Не ждала, что Армин станет прежним за короткий срок. Событие минувшего дня на него, конечно, повлияло, но чтобы обрести контроль над душой, одного свидания с детьми недостаточно. Придется много работать, чтобы вернуть все на места.
Оливия вытянула из нераспакованной сумки светло-серую толстовку с капюшоном. Надев ее поверх черной водолазки и застегнув молнию почти до горла, она подошла к окну. Надо бы убрать ветвь и заколотить проем.
Лия сразу увидела Армина. Он сидел на валуне перед замком и смотрел на океан. Дома, когда его терзали мрачные мысли, он часто уходил на берег и подолгу смотрел на воду. Она его успокаивала. Наверное, потому, что его природа — огонь.