— Вопросы буду задавать я. — Армин бросил на стол помятую бумажку. — У тебя ровно минута, чтобы ответить на один-единственный: что это такое?
Дориан тяжело задышал.
— Армин, ты же...
— Время пошло.
Дориан смотрел на него, как затравленный щенок. Армин еще раз убедился, что людям нельзя доверять. Даже тем, кто называет себя друзьями. Все друзья — до первой трудности. Стоит погрязнуть в болоте, они отворачиваются и уходят. Не отвернулась только Оливия. И, как Армину ни противно это признавать, Хоррас. А вот Дориан — тот, кого он считал самым близким человеком после Лии и детей, — как и остальные, воткнул нож ему в спину.
— Десять секунд. Начнешь говорить, или мне выбивать из тебя слова?
Дориан внезапно выпрямил спину. В глазах еще плескался ужас, но мужчина постарался его скрыть.
— Будто не знаешь причины, — с вызовом сказал он. — Можешь убить меня, но я не отменю указ.
Армин поставил локти на стол и сплел пальцы в замок.
— Подозреваю, что причина мне известна. Здесь не особо жалуют демонов. Только меня интересует другое: почему мой близкий друг оказался крысой? Вместо того, чтобы объясниться, исподтишка объявил меня врагом народа и издал наиглупейший указ, запугав жителей. Блестящая стратегия, Магистр.
Дориан вскочил, его глаза наполнились слезами.
— Значит, я — крыса?! Какая же ты циничная мразь! На какое отношение, изволь спросить, ты рассчитывал, когда сломал мне кости, выжег глаз раскаленным прутом, и до полусмерти покалечил Роуз? И это я еще не сказал о других, кого ты мучил в свое удовольствие! После этого я должен обнять тебя и петь оды нерушимой дружбе?!
Армин медленно поднялся с места.
— Прости, что? Ты в своем уме?
В глазах Дориана блестели слезы.
— Лицемер! — прошипел он. — Я не спал трое суток, корчась от боли, пока не срослись переломы и не восстановился глаз. Все это время слушал стоны Роуз, которой было еще больнее. Ты не просто избил ее, — ты делал это медленно и с наслаждением на протяжении десяти часов. Ломал ей кости, вливал в горло чесночный сок, насиловал, а меня заставлял на это смотреть. Какого отношения ты от меня ждешь?!
— Немедленно прекрати этот бред! — взорвался Армин и ударил ладонью по столу. Дориан вздрогнул. — Я пальцем не тронул тебя и Роуз! Когда это произошло?
— Ты сам знаешь! — с ненавистью ответил Дориан.
— Когда!?
— Через день после того, как вы с Оливией, точно образцовые родители, навестили семью.
Армин не удостоил вниманием его сарказм.
— Теперь слушай меня внимательно, — процедил он. — Все время после этого я находился в родном мире Оливии, и она была со мной. Я не отлучался ни на минуту. Даже если бы мне пришло в голову сюда вернуться, я бы не поступил так с тобой или Розанной.
— Думаешь, я поверю в твои лживые речи? — со злостью рассмеялся Дориан. — Ты же бездушный демон, которому никого не жалко! Столько раз меня предупреждали, столько раз говорили, что дружба с Идеалом до добра не доведет! Так нет же, я был слеп, как крот, считая тебя воплощением искренности, справедливости и мудрости. Когда ты потерял душу, я переживал, но надеялся, что все будет хорошо, и ты нас не тронешь. Наивный глупец! Искренне верю, Армин, что твоя злоба не распространяется хотя бы на Оливию, и она сейчас жива и здорова. Девочка не заслужила такого мужа. Ты не просто потерял душу, — ты сбросил ее, как камень, со своей шеи. Чтобы, наконец, стать тем, кем тебя создали.
Взгляд Армина прожигал насквозь. Дориан ждал, когда он испепелит его, но этого не произошло.
— Я не терял душу, — произнес демон, и Дориан на мгновение перестал дышать. — Она все время была при мне. Какое-то время я не мог ее чувствовать, и сейчас могу с трудом, но всегда осознавал каждое действие, и точно запомнил бы такие подробности. Клянусь самым дорогим, что у меня есть: я вас не трогал. Не имею ни малейшего представления, кого вы за меня приняли, но моей вины в случившемся нет.
— Как я могу верить? — Слеза потекла по щеке Дориана. — Я помню, что видел. Хорошо помню твое смеющееся лицо, жесты, голос. Это был ты, Армин. Я бы ни с кем не спутал того, кого столько лет считал другом.
Армин опустил глаза, а когда поднял их вновь, в них больше не было ненависти к Дориану. Теперь он смотрел на чародея с болью.