— Ты уже из дома не можешь выйти без бутылки! — давясь смехом, сказал он. — Жалко, что тебя не было тогда с нами. Ты бы гордилась тем, как твоя дочка выхлебала целый стакан водки. Вся в мамашу!
Марию пробил озноб. И не от холодного ветра и снега, попавшего за шиворот, а от упоминания этим мерзавцем ее дочери. Мария еще помнила слова врачей о том, что в крови Евы был обнаружен алкоголь, но не поверила им, проигнорировав даже письменное заключение. Теперь стало понятно, что никакой ошибки не было. Она поняла, что изнасилование — не единственное, что бедной Еве пришлось пережить в тот страшный вечер. Сначала малолетние свиньи напоили ее, а затем, разморенную и беспомощную, пустили по кругу, как уличную девку. Ева никогда прежде не брала в рот ни капли спиртного; она ни за что не выпила бы водку по собственному желанию. Они заставили ее! Они — ее драгоценный Олег и его подлые друзья — насильно заставили ее выпить, чтобы потом она меньше сопротивлялась.
— Передай дочке, что она первоклассная шлюха, — насмешливо проговорил Олег, смакуя каждое слово. — Обслужила, так обслужила! Наверное, очень рада, что я был у нее первым.
Нечеловеческая ярость красной пеленой застлала глаза Марии. Каждое слово Олега ударило ее прямо в сердце. А затем она перестала себя контролировать.
— Гори в Аду, скотина! — переполненные болью и яростью слова слетели с ее губ.
Дальше все произошло, как в тумане. Мария не помнила, как встала, как запустила руку в карман, как затем взмахнула ею...
Дикий крик Кати вернул Марию Митрофанову в реальность. Словно пелена упала с глаз, и она в ужасе отшатнулась, тряся напряженной рукой с согнутыми пальцами: глаза Олега уставились прямо на нее, но в них уже не было жизни; из его рта текла густая кровь, а из шеи, разрезав напополам артерию, торчало горлышко разбитой бутылки. Пошатнувшись, Олег упал на колени, а затем повалился лицом в снег.
XXVII. Кровь на снегу
Ева разогревала завтрак, когда в дом вбежала перепуганная баба Люда.
— Ева! — закричала она с порога.
Вздрогнув от неожиданности, девушка отошла от плиты и повернулась. Через две секунды соседка оказалась на кухне, бледная и взволнованная.
— Ева!.. — тяжело выдохнула она.
По расширенным от ужаса глазам старушки Ева поняла, что случилось что-то страшное. Сердце сжалось в плохом предчувствии.
— Баба Люда?.. — прошептала она. — Что такое?
В этот момент рядом с ними появился Петя. Он только что вошел в дом со двора, где лепил снежную бабу. Хотел похвастаться своим произведением перед сестрой, но, увидев встревоженную соседку, насторожился.
— Вы чего такие перепуганные? — глядя на обеих, спросил мальчик.
— Петя, иди во двор! — срывающимся голосом велела Ева.
— Но я только что оттуда!..
— Выйди, пожалуйста. Нам с Евой надо поговорить, — ласково попросила баба Люда.
Насупившись, Петя повиновался. Ева подняла взгляд на соседку.
— Что случилось?
— Машу... твою маму только что забрала милиция... — дрожа, сообщила баба Люда.
Ахнув, Ева зажала рот ладонью. Казалось, сердце сорвалось и упало куда-то в пятки. По телу пробежал холод. Всем видом баба Люда показала, что причина — вовсе не перебор с алкоголем. Иногда Марию отвозили в участок за особую активность в нетрезвом состоянии, но быстро отпускали. К этому все привыкли, и баба Люда не выглядела бы так, забери Марию милиция за пьянство. Здесь что-то другое.
— За что?.. — прошептала Ева. — Что она сделала?
Соседка ответила не сразу. Не решаясь сказать, горько смотрела на Еву несколько долгих секунд. Подбородок старушки дрожал, на глаза навернулись слезы.
— Она... — всхлипнув, баба Люда смахнула слезы носовым платком. — Она убила... Маша убила Олега Фёдорова! Около получаса назад. — И снова слезы покатились по морщинистым щекам соседки.
Широко раскрыв глаза, Ева отшатнулась к стене. Она ненавидела Олега, чувства к нему сгорели после той ночи, но убийство... Это не могло не вызвать должного состояния: шока, негодования, отчаяния. Более того — убийство, совершенное ее родной матерью. Ева понимала, какие чувства руководили Марией в тот момент, понимала, что просто так она и мухи не обидела бы; да, она алкоголичка, и нередко прежде поколачивала собственных детей, но убить — нет, Мария никогда не была способной на убийство. Однако она убила человека... и теперь ее ждет тюрьма.