— Что? — Ева растерялась от внезапного вопроса.
— Я спрашиваю: чем ты увлекаешься? Какую музыку слушаешь?
— Хм... — Ева смущенно улыбнулась. — У меня нет увлечений. Когда я жила в деревне, то работала. Доила коров. А музыка... я ее не люблю.
Глаза Анетт увеличились в размере.
— Как это?! Сейчас же все... — У девочки не хватило словарного запаса, чтобы в полной мере выразить недоумение.
— Мне это неинтересно. — Ева перевела взгляд на свои ноги. — Да и магнитофона у меня нет.
— Как это — нет магнитофона?! — воскликнула Анетт. Но, посмотрев в глаза Евы, посерьезнела. — Неужели твоя семья не покупала кассеты с хитами известных певцов и групп?
Ева отрицательно помотала головой.
— Ужас... — протянула девочка. — Как так можно жить: без магнитофона, увлечений? Если бы я только и занималась тем, что доила коров, с тоски бы умерла.
— Я всю жизнь так жила. — Ева снова улыбнулась.
На этот раз девочка не ответила.
Анетт выросла в обществе, где магнитофон не считался чем-то особенным. Все ее сверстники слушали популярную музыку, ходили на дискотеки, играли в игры, посещали кружки самодеятельности или спортивные секции... Оказалось трудно поверить, что кто-то из молодежи не делает хоть что-то из перечисленного. Это же абсурд!
— Ты какая-то потерянная тень... — пробормотала Анетт.
— Потерянная тень? — Ева вздернула брови от удивления. — Что это значит?
— Ну... — Анетт задумчиво посмотрела в потолок, а затем на Еву, — ты тихая и неприметная, как тень; и потеряна всем миром, как будто выброшена из него. Вот поэтому я тебя так назвала.
— Интересные у тебя мысли, — усмехнулась Ева.
— Вот, что мы сделаем! — решительно сказала Анетт. — Когда я в следующий раз приеду к папе, то привезу тебе магнитофон и свои любимые кассеты. А еще коллекцию фишек и наклеек, которые выиграла у друзей. Покажу тебе нормальную жизнь.
— Анетт, — Ева вздохнула, — не надо...
— Еще как надо! — воскликнула Анетт. — На острове нет электричества, но я привезу тебе кучу батареек, и тогда оно не понадобится.
Спорить с ней было бесполезно. Анетт всерьез вознамерилась приобщить Еву к «нормальной» жизни. Осталось только согласиться.
.
Ранним утром Армин покинул замок. Сказав, что уехал по делам, он пообещал вернуться приблизительно через неделю. Эдмунду и Мануилу пришлось только догадываться, что он подразумевал под словом «дела». Скорее всего, опять кого-то понадобилось убить. Лучше бы просто потаскался по женщинам! Впрочем, возможность заглянуть «на огонек» к симпатичной брюнетке он все же не упустил. Мануил и Эдмунд узнали о ней случайно. Армин мимолетно, в разговоре, упомянул некую Дару — столетнюю вампиршу, обращенную Хоррасом. Когда-то она ему подчинялась, но, узнав, что Армин вышел из Небытия, решила, что следует выбрать сторону более сильного противника.
Интересно, долго ли продлятся их отношения? И есть ли они — в том смысле, в котором принято их понимать?
Эдмунд возвращался с прогулки. На этот раз Ева не составила ему компанию, — она увлеклась общением с Анетт, и девушки теперь проводили вместе почти все время. Не спеша маг подошел к дверям, которые стражники тут же раскрыли перед ним. Едва оказавшись на пороге, Эдмунд мгновенно впал в ступор: на кресле Армина за судейской трибуной гордо восседал Хоррас. Белая челка небрежно прикрывала его лоб. Увидев Эдмунда, белокурый скривил губы в недоброй улыбке.
— Что ты здесь делаешь? — сердито спросил маг, но с ужасом заметил, как его голос дрогнул.
Хоррас выпрямился и надменно ответил:
— Я пришел за тем, что мне принадлежит.
XXXIII. Жажда власти
Два взгляда, направленные друга на друга, схлестнулись в невидимом поединке. Хоррас высокомерно смотрел на побледневшего Эдмунда. Геройство не имело смысла. Несмотря на могущество, заложенное в Эдмунда природой, Хоррас значительно превосходил его в силе. Он — Идеал, и этого достаточно.
— Я заглянул ненадолго, — с ядовитой улыбкой сказал Хоррас, спускаясь с трибуны. — Предлагаю решить все без лишних жертв до возвращения Армина.
— Зря ты пришел, — сердито произнес Эдмунд. — Армин вот-вот вернется.