Огонь разгорался с невероятной быстротой. Армин почувствовал, что вот-вот начнет гореть. Несмотря на то, что он адское существо, и огонь — один из составляющих элементов в его создании, он все равно ощутил сильную боль. Языки пламени начали беспощадно жечь кожу, и Армин представил состояние Хорраса в момент, когда тот попал под солнечные лучи. А потом ему вспомнилась смерть Куто. Армин закрыл глаза и осознал, что им с Хоррасом уготовлено погибнуть именно такой смертью.
Когда беспощадное пламя вплотную подобралось к телам вампиров, а едкий дым застлал глаза, внутри Армина вдруг вспыхнул страх. Дикий, панический страх, которого он от себя не ждал. Ужас предстоящей, мучительной смерти стал пожирать его сильнее, чем обжигающие языки пламени. Сквозь пелену дыма Армин разглядел довольное лицо Мотта и спокойные лица остальных соплеменников.
«Разве только демоны жестоки?» — подумалось ему.
Глядя на лица этих людей, Армин увидел безразличие и жестокость. Они спокойно смотрели на то, как два пусть и не человека, но живых существа, медленно сгорают в бушующем костре. Они знали, что им больно, но продолжали смотреть пустыми глазами на происходящее. А кто-то еще и улыбался.
Конечно, у людей есть повод убить Армина с Хоррасом. Но они могли бы сделать это быстро, а не растягивать удовольствие. Именно сейчас, подумав об этом, Армин пришел к выводу, что люди ничем не лучше демонов. Он понял, что ему и не надо было стараться переманивать их на сторону Зла, — они уже давно там. В их безразличных глазах, наблюдающих за чужой смертью, он прочел верность истинной Тьме. И лишь старый Эклум ушел, не желая присутствовать при казни. Единственный человек, которому оказалось больно смотреть на страдания и медленную смерть, даже если приговоренные к казни — демоны. Лишь перед ним Армин почувствовал укол стыда за свои поступки. Но остальные вызывали в нем только ярость.
Сокрушающую ярость.
Треск сухой травы сопровождался еле слышными стенаниями приходящего в себя Хорраса. Огонь беспощадно жег его ноги и вот-вот собирался перейти на торс. Армину было еще жарче. С его стороны огня оказалось больше. Мотт постарался. Жар обжигал кожу, мешал дышать; дым, казалось, проедал глаза насквозь. И вдруг, когда Армин уже смирился с тем, что они оба обречены, произошло невероятное.
Внезапно ставшее одержимым дикой яростью и желанием жить тело напряглось, после чего спину пронзила резкая боль. Будто кто-то вонзил копья ему под лопатки. Армин не понял, что происходит, но что-то начало меняться.
Меняться начал он.
Демон почувствовал болезненные вибрации в спине, но не понял, чем они вызваны. Когда до него дошло происходящее, дар речи едва не распрощался с ним: с легкостью разорвав шкуру, что связывала Армина и Хорраса, два огромных черных крыла расправились и подняли своего обладателя над костром, развевая дым. Свет от огня засиял на длинных, гладких перьях.
Огонь сформировался в змееподобный силуэт и, взметнувшись вверх, стал медленно окружать Армина, обвиваться вокруг него. Но теперь он не жег, — теперь он давал силу, неведомую ранее. В глазах демона вспыхнуло адское пламя, готовое вырваться и сжечь все, что попадется на пути. А невероятного размера крылья, вздрагивая, не давали ему опуститься на горящий хворост.
Издав хоровое «ах!», толпа в ужасе попятилась назад. Полные ярости и горящие уничтожающим огнем глаза Армина пристальным взглядом вонзились в каждого соплеменника. Он взмахнул рукой, и на ладони вспыхнул пылающий огненный шар, который с каждым мгновением становился больше. Все указывало на то, что этот неестественный огонь вот-вот обрушится на поселок и поглотит его.
Когда Армин уже приготовился пустить в ход смертоносное пламя, из хижины выбежал Эклум. Не обращая внимания на перепуганные крики соплеменников, он подбежал к демону на опасную близость.
— Армин! — закричал он. — Остановись!
Пронизывающим взглядом глаз, горящих огнем, Армин свысока посмотрел на него.
— Твои люди пытались меня убить, — не своим голосом проговорил он. — Они заслужили смерть.