— Куда это ты собралась? — Мать намотала прядь волос на кисть руки. Ева вскрикнула от боли. — Не хочешь извиниться?
— Извини... — простонала Ева.
— Не так!
— Прости!..
— Скотина малолетняя! — Мария грубо оттолкнула дочь к стене. От сильного удара головой перед глазами у Евы поплыли пятна. — Эгоистка! Совсем страх потеряла!
Пока мать изощрялась в ругательствах, Еве удалось пробраться в их с братом комнату. Она тут же заперла дверь и, усевшись на кровать, схватилась руками за голову. Увидев ее, Петя подошел и сел рядом.
— Мама снова тебя била? — шепотом спросил он.
Ева кивнула.
— Вот я вырасту, стану сильным, и отлуплю ее, как следует!
Ева вздрогнула и зажала рот брата рукой.
— Тише! — шикнула она. — Не кричи, иначе она услышит, и тебе попадет. И вообще, не болтай. Она твоя мать, и она — женщина, а воспитанный мужчина никогда не бьет женщину. Мама дала тебе жизнь.
— Не нужна мне такая жизнь! — в сердцах воскликнул Петя. На этот раз — приглушенно. — В этой дурацкой деревне, с мамкой-пьяницей...
— А ну, перестань! — сурово шепнула Ева. — Нельзя так говорить.
— Но я ненавижу ее! Ненавижу!.. — Петя залился слезами и уткнулся лицом в согнутые колени. Обняв брата, Ева расплакалась вместе с ним.
XIX. Дежа вю
Прошел месяц.
Середина мая порадовала теплыми, солнечными днями. Лето уже не за горами, и школьники в Ивановке начали традиционно считать дни до начала трехмесячных каникул. Петя готовился к контрольным работам, чтобы получить хорошие оценки за учебный год; в свободное от работы время Ева писала конспекты и рефераты. Она — единственная, кому позволили учиться в школе почти заочно. Понимая ее положение, классная руководительница лично ходатайствовала перед директором, чтобы тот дал девочке разрешение на внеклассное обучение. Лишь раз в неделю Ева приходила в школу, а остальное время занималась дома. В этом году она окончит одиннадцатый класс. И положит аттестат на полку, потому что ни о каком поступлении в вуз не может идти и речи.
Мария по-прежнему не «просыхала» и периодически поколачивала детей, особенно дочь. На работе дела у Евы шли хорошо. На «заводе» ее не оскорбляли и не били. Будь ее воля, Ева работала бы круглосуточно. Правда, односельчане, трудящиеся в Milky life, не жаждали общения с девушкой. Они по-прежнему считали ее ведьмой и пытались убедить в этом остальной персонал «завода». К счастью, многие рабочие не относились к их словам серьезно.
Сегодня Ева опоздала на целых сорок минут. Будучи пунктуальной, девушка не позволяла себе приходить с задержкой даже на минуту и всегда являлась на работу раньше, чем положено. Но не в этот раз. В глубокой задумчивости она вошла в сарай с коровами. Навстречу ей вышла другая доярка — Наталья.
— Ева! — Лицо полной, низкой женщины стало взволнованным. — Ева, детка, где ты ходишь? Мы думали, что ты заболела.
Отвлекаясь от мыслей, Ева отстраненно взглянула на нее.
— Здрасьте, теть Наташ... — пробормотала она. — Я проспала.
Слышать такое от Евы Митрофановой — кажется, самой ответственной работницы «завода», — немыслимо! Наталью поразили и насторожили ее слова. Определенно, с девочкой что-то случилось. Наверное, мать снова устроила дома скандал, и пострадали, как всегда, дети.
— Иди к директору, — сказала женщина, после чего, вздохнув, развернулась и отправилась работать.
Войдя в главное здание, Ева прошла к административному корпусу и, остановившись перед дверью с табличкой «Фёдоров Н.А.», постучала три раза.
— Войдите! — раздался из-за двери глухой голос.
Ева несмело приоткрыла дверь и заглянула в кабинет.
— Можно? — негромко спросила она.
— Я же сказал, входи! — недовольно буркнул Николай Андреевич.
Переступив через порог, Ева вошла в кабинет и закрыла за собой скрипучую дверь. Перед ней, за большим письменным столом сидел солидный мужчина в сером костюме с галстуком. Пиджак был расстегнут, под ним белая рубашка еле обтягивала большой живот; тонкий слой седых волос пытался прикрыть лысину.
Директор оторвался от бумаг и устремил на вошедшую недовольный взгляд серых глаз.