Еве такое поведение брата не нравилось все больше и больше. Она пыталась с ним говорить, но Петя и слушать не хотел.
— Ничего ты не понимаешь! — фанатично твердил он. — Вампиры есть, и я — один из них!
— Никакой ты не вампир, — возражала сестра. — Ты человек, и перестань заниматься глупостями. Вампиров не существует.
— Существуют! — кричал мальчик. — Они есть, и я это докажу!
Ева лишь обреченно вздыхала. Однажды Петя набрался смелости и заступился за нее перед матерью. Злобно рыча, он с силой приложился зубами к руке Марии, за что та отвесила ему такую оплеуху, что звезды перед глазами у ребенка сверкали довольно долго.
.
Сняв с шеи голубой шелковый шарф, Катя осмотрела себя в зеркале. Место укуса посинело и по-прежнему болело.
— Маленький гаденыш! — прошипела она.
Ненависть к Митрофановым росла в сердце Кати не по дням, а по часам. Она презирала всю семью и мечтала, чтобы они исчезли из Ивановки. И тошно становилось от понимания, что этого никогда не случится.
В комнату вошла бабушка Кати — Ирина Павловна Пирогова. Родители Кати развелись, когда их дочери едва исполнилось семь лет. Отец уехал в Саратов, где женился на другой, и остался там жить; мать же, будучи по жизни ветреной особой, бросила дочь и укатила в неизвестном направлении с очередным любовником, оставив «ненужную обузу» бабушке. Ирина Павловна посвятила Кате всю жизнь, баловала ее, позволяла почти всё. Такое воспитание принесло плоды: Катя выросла избалованной и жестокой особой, которую в целом мире волновал лишь один человек: она сама.
— Катюша, — бабушка с порога улыбнулась, — иди на кухню, я блинов напекла.
— Не хочу, — фыркнула Катя, обматывая вокруг шеи шарф. — Тем более, я уже ухожу. Погуляю с Олегом.
Бабушка вздохнула.
— Не нравится мне этот Олег, — грустно проговорила она. — Нехороший он.
— Ой, началось! — Катя театрально закатила глаза. — Олег классный. По нему вся деревня сохнет.
— Не по нему, а по деньгам его отца, — проворчала Ирина Павловна, качая головой.
— Нет. — Катя надела белую вязаную жилетку. — Он красивый, умный, с ним интересно и не скучно.
— Ни красоты в нем нет, ни ума, — отрезала бабушка. — Индюк напыщенный.
— Ничего ты не понимаешь, — расстроилась Катя.
— Ну да, куда уж мне... — Бабушка собралась к выходу, но остановилась и обернулась, словно что-то вспомнив. — Опять пойдете Митрофанову донимать?
Ирина Пирогова прекрасно знала, чем занималась ее внучка с друзьями в свободное время, — затравливали Еву. Бесполезно она пыталась вразумить Катю — та и слушать не хотела.
— Митрофанова — ведьма, — заявила внучка. — А от таких надо избавляться.
— Ишь ты, какая! — рассердилась Ирина Павловна. — Кто тебе разрешил обижать людей? Не нравится Ева, не дружи с ней, а гнобить нельзя. Она такой же человек, как и ты.
— Ничего подобного! Эта ведьма мне и в подметки не годится!
— Неужели? — усмехнулась бабушка. — Гляньте-ка, королевишна! Все люди одинаковые. А Ева — никакая не ведьма. Она хорошая девочка. Тебе не мешало бы кое-чему у нее поучиться.
— Ах, так?! Вот и иди к своей ненаглядной Еве, а меня забудь, раз я такая плохая!
Так и проходил каждый разговор между Катей и бабушкой, когда речь заходила о Еве Митрофановой. Сегодня они снова поругались. Хлопнув дверью, Катя выскочила во двор, а оттуда — на улицу. Она шла по дороге, кипя на ходу, пока ее не окликнули.
Катя резко остановилась и обернулась: Настя и Егор. В руках друг держал грязную пластиковую бутылку с желтоватой жидкостью. Катя поморщилась, явно стараясь показать отвращение.
— Чего вам? — недовольно спросила она. — Я, вообще-то, к Олегу иду.
— Подождет твой Олег, — отмахнулся Егор. — Идем с нами. Мы придумали кое-что интересное.
— Хочешь избавиться от Митрофановой? — не дав Кате ответить, заговорщицки спросила Настя.
В глазах Пироговой блеснули искорки любопытства. Вмиг позабыв об Олеге, она подошла к друзьям.
— Конечно, хочу.