— Ребятушки, я вас еще раз благодарю за ваше ко мне внимание, но у меня сегодня еще много дел, поэтому будем уже расходиться, — сказала как отрезала Валерия Викторовна в свойственной ей повелительной манере.
— Лера, ну что ты начинаешь? — как обычно лениво протянул Женя, наливая себе следующую рюмку.
Без каких-либо возражений, которые, скорее всего, имелись, гости послушно поднялись из-за стола. Лиза метала молнии в Гришу. Григорий с опущенной головой направился в коридор шнуровать ботинки. Люся отправилась на кухню курить, а Тема в свою комнату. Валерия Викторовна как-то многозначительно на меня посмотрела, то ли пытаясь мне что-то сказать, то ли просто в знак благодарности за то, что я трезв.
Лиза с Гришей вышли первыми, поэтому я задержался, чтобы подождать Люсю и подвезти ее в город. Люся не спешила, и я остался в коридоре один на один с Валерией Викторовной. Она подошла ко мне и дотронулась до моей руки.
— Будешь чай с тортом? У меня есть вкусный торт, его Люся принесла, я не удержалась и уже его попробовала.
Я не знал, что ответить, следуя за Валерией Викторовной обратно в комнату, я лишь оглядывался на дверь вслед ушедшим гостям.
— Люся, поставишь чайник? И неси свой торт! — распорядилась Валерия Викторовна.
Ее настроение переменилось, и теперь она снова была учтива и обходительна. Артем не выходил из своей комнаты, Женя курил на кухне, и мы еще долгое время оставались с ней наедине. Мою руку она давно отпустила, но теперь я то и дело ловил ее взгляд.
Вернулись Люся и Женя, Тема вышел за куском торта и вернулся к себе в комнату. Мы пили чай и засиделись до позднего вечера. Евгений продолжал выпивать, и делал он это не молча. Мне не хотелось поддерживать с ним беседу, но обращался он все время почему-то именно ко мне. Сложно было не заметить, как Валерия Викторовна реагировала на каждую опрокинутую Евгением рюмку. Несмотря на то что выпито им было уже немало, говорил он связно. Но высокомерный тон и характерная ухмылка, присущие ему и в трезвом состоянии, теперь были еще откровеннее. Он вещал как высшая инстанция, как будто только он сведущ и компетентен, а все остальные это так, просто уши. Валерию Викторовну он называл «маленькая». Женя утверждал, что всему она научилась у него. Верилось с трудом, потому что Валерия Викторовна была издаваемым писателем, а он всю жизнь писал какой-то роман, который никак не мог дописать. И если она на первых порах чему-то у него и научилась, то давно уже обошла его во всем. Быть может, за это он на нее и злился. Правда, было в их образе мысли и высказываниях много общего.
Когда-то, проявляя мужскую солидарность, я пытался вступиться за Женю. Тогда Валерия Викторовна рассказывала мне об их свадьбе. Вышло так, что он ее бросил в первую же брачную ночь и ушел ночевать к маме, а она шла в своем белоснежном свадебном платье под дождем, по грязи и кляла все на свете. Я не мог поверить. Когда она мне это рассказывала, я почти ненавидел Евгения, всегда улыбающегося и такого милого на первый взгляд человека.
Значит, их совместная жизнь не задалась с самого начала. Но при этом меня не покидало ощущение, что она его по-прежнему любит, пусть и не смогла с ним жить. В браке они пробыли долго, отлично знали друг друга и понимали с полуслова. Я ревновал. Но теперь, когда он пил, в ее глазах не было любви, а было что-то нервное, то, с чем она не могла уже совладать и что не могла скрыть. Женя был красив, строен, неглуп и, как считали многие, талантлив. Когда-то он писал стихи и сочинял песни, собирался написать свой первый роман и, как и Валерия Викторовна, преподавал в университете. В общем, как и она, он был человеком творческим. У него не было отбоя от студенток, они флиртовали с ним на парах, поджидали в коридоре и звонили ему домой. Много было между ними общего, в том числе и любовь студентов. И это не было препятствием в их семейной жизни, наоборот, это их объединяло.
Их разрыв, скорее, был связан с чем-то другим. Что-то стояло между ними, что-то произошло. Валерия Викторовна добилась самостоятельности и, несмотря на явно существующее между ними притяжение, ни за что на свете не согласилась бы лишиться свободы. Женя все равно присутствовал в ее жизни и, похоже, никуда из нее не собирался исчезать. Быть может, он был с ней груб и ударил ее, после чего она и подала на развод? Глядя на него, я вполне мог себе это представить. Валерия Викторовна нервничала, когда он пил. Он это видел и продолжал, как будто ей назло. В ответ на ее реакцию в его взгляде улавливалось раздражение и даже искорки гнева. Интересно, на что он злился, почему пил? Частой причиной развода становится измена. Он мог ей изменить, но и она могла изменить ему. Это я также себе представлял. Так, возможно, все дело в ней? Если изменила ему она и бросила его она, этим бы многое объяснялось. Но в таком случае он ревновал бы ее к каждому столбу. А он лишь подсмеивался над всеми ее поклонниками. Но над всеми ли или только над незрелыми мальчишками? Теперь я не знал, как отношусь к нему. Когда он прибегал по первому зову Валерии Викторовны и смотрел на нее по-доброму, даже влюбленно, он мне нравился. Когда же он был не в духе, пьян, говорил с ней высокомерно и надменно усмехался, я его ненавидел. Если бы у меня был выбор, я не имел бы с ним никаких дел, но у меня такого выбора не было. Он присутствовал в моей жизни вместе с ней.