«Всему своё время, подумал он. – Жизнь может быть, и хороша тем, что человек следует за её движением, познавая ещё неведомое ему»
Алексей Иванович помнил, как после вспышки гнева и наступившей вслед размолвки, уже в глухой ночи пристраивался с краю их общей постели, стараясь не прикоснуться к съёжившейся, напряжённо притихшей под одеялом Зойки. Он знал, что она ждёт примиряющего прикосновения его руки, как бывало прежде в мимолётных ссорах. И всё-таки лёг отчуждённо, и лежал замертвело, охватив себя руками, прикрыв глаза. Прерывистые вздохи старающейся разжалобить его Зойки он слышал, и не внимал им. Ему надо было привести в ясность душу, прежде чем оттаять в чувствах. Достаточно помучившись в раздумьях, он наконец расслабился, услышал размеренное посапывание Зойки, изредка прерываемое всхлипом ещё переживаемой во сне обиды. И, странное дело, как только Зойка ушла в сон, он стал ощущать тепло, идущее от её тела. И этим теплом, как бы начали оттаивать заледенелые в гневе чувства. Он уже стыдился своей несдержанности, жалел свою Зойченьку, будто ненароком приникшую к нему во сне. Он уже хотел понимания, хотел согласия. В мыслях он уже гладил её по мягким спутанным волосам, по плечу, всегда отзывчивому на его прикосновения.
И хотя не выказал ещё ни единым движением то, о чём думал, что чувствовал, Зойка, поражая его необъяснимой своей способностью улавливать самые малые, казалось бы глубоко скрытые зовы его души, с каким-то облегчающим их обоих вздохом воспрянула от сна, чувствуя возвращённое ей право на ласку, обняла, прижалась лицом к его груди, голосом, жалобным, каким-то скулящим от холода одиночества, попросила: - Мне плохо, Алёша. Поговори со мной…
В состоявшемся примирении Зойка счастливо спала на обнимающей её руке Алексея Ивановича, а сам Алексей Иванович, по-прежнему, лишь прикрыв глаза, лежал в возвратившемся раздумье. Он понимал, что примирённость чувств – далеко ещё не согласие душ. Что в его отношениях с Зойкой уже обнаружила себя опасная сила, могущая разрушить даже то благополучие, которое как будто складывалось в их семейной жизни.
ЗОЙКИНЫ ПЕЧАЛИ
1
− Зой! Прошу тебя. Постарайся понять то, что скажу сейчас, - Алексей Иванович с трудом выговорил всё это глухим, не обычным своим голосом, и Зойка замерла у плиты, едва удержала в руках стакан. Она только что накормила Алексея Ивановича, готовилась подать чай.
Кипяток плеснул на пальцы, она не почувствовала боли, поставила с осторожностью подстаканник на стол, села, устремив напряжённый взгляд на своего Алёшу.
Вчерашнюю размолвку она старательно тушевала, но по молчаливости, с которой Алексей Иванович сидел за столом, догадалась, что он сосредотачивается на какой-то нерадостной для них обоих мысли, и тревожилась, и излишне суетилась с завтраком.
− Я слушаю. Я - вся внимание, Алёша, - проговорила она скороговоркой, и, чувствуя как неприятно подрагивают губы, придавила их пальцами.
Она видела, как трудно Алексею Ивановичу начать надуманный за ночь разговор, но знала, что он не остановится и была в готовности принять любую муку, если только от этой её муки легче будет Алёше.
− Понимаешь, Зой, - Алексей Иванович хмурился на свою нерешительность, но заставляя себя говорить.
− Вспышки, ссоры, вроде вчерашней, сами по себе пустяки. В конце концов, оба мы не без слабостей. Дело не в них. В том, что за ними, что может разрушить даже крепкую семью.
Зойка почувствовала как перехватило горло, сглотнула незаметно, чтоб не задохнуться, напряжённой позы не изменила.
− Есть в природе такой закон, Зой. Суть его, если попросту, в том, что всё сущее в мире сползает к хаосу, и сползёт, если не прилагать постоянно энергию к установлению нужного человеку порядка. Попробуй с полгодика не стричь волосы, что будет? Не подходи к полю три-четыре года, - лесом зарастёт земля. Расползутся дороги, если не подправлять их, развалятся машины. В хаос превратится всё. То же самое в семье, в жизни каждого человека. Достаточно оставить всё, как есть, опустить руки, не стараться, чтобы завтра было лучше, интересней, радостней, чем сегодня, всё начнёт рушиться. Всё разрушится, Зой, как бы ни казалось хорошо поначалу…
Зоя чуточку, с облегчением передохнула, осторожно сказала: - Разве я не стараюсь, Алёша? Тебе не нравится, что я плохо убираюсь, да? ... Но какая разница, хорошо я уберу постель или плохо, - вечером всё равно опять разбирать?!.