– Что-то он рановато сегодня, а, Эва? – Бренда бросила быстрый взгляд на дверь, закрывшуюся за спиной Джастина Маккоя.
Эва пожала плечами и сделала выразительный жест – давай, дескать, выметайся! Едва Бренда ушла, Эва схватила стопку распечатанных писем одной рукой и поднос с кофе – другой. Открыв дверь в кабинет босса носком туфли, она вошла в святая святых.
– Когда-нибудь ты опрокинешь кофе на ковер, и я устрою тебе взбучку, – пообещал ей Джастин, наблюдая за стремительными передвижениями Эвы по кабинету.
– Это будет самый черный день в моей жизни, – ответила она.
Ни один из них не улыбнулся, но этот обмен репликами был неким ритуалом, игрой: Джастин делал вид, что всем недоволен, Эва – что он наводит на нее точно такой же ужас, как и на остальных сотрудников.
Эва положила письма на край стола и ловко поставила поднос перед Джастином.
– Ты уже подготовила документы к сегодняшней встрече? – поинтересовался он, рассеянно перебирая стопку, принесенную Эвой.
– Да, босс. Что-то не так?
Она, как всегда, остро среагировала на его настроение. За внешней непробиваемостью Эва безошибочно разглядела беспокойство.
– Как будто все так, – обронил он и отпил глоток кофе.
– Тогда почему у вас минорное настроение?
Джастин насмешливо приподнял брови, улыбка едва коснулась уголков его губ.
– Неужели это так заметно?
Скулы Эвы порозовели, потому что она внезапно поняла причину: сегодня невеста Джастина, прелестная Оливия Данинг, на две недели улетает в Европу. Физическое совершенство Оливия умело подчеркивала изумительными нарядами, отдавая предпочтение французским и итальянским кутюрье и периодически совершая набеги на европейские бутики. Бренда уверяла, что суммы, которые Оливия оставляет в домах моды Италии и Франции, составляют половину валового дохода этих стран. Но кто осудит красавицу за эти милые слабости? Несравненная, божественная, утонченная – вот лишь некоторые эпитеты, которых была удостоена невеста Джастина Маккоя. Фотографии красавицы то и дело появлялись в глянцевых журналах, несколько лучезарно улыбающихся Оливий в обрамлении золотых рамочек присутствовали на столе Джастина. Но самое большое восхищение вызывало их совместное фото: Джастин обнимает Оливию за талию, а прелестница обворожительно улыбается в камеру. Они были чудесной парой – словно два божества, сошедшие с Олимпа, красивые и недоступные. Они встретились на грешной земле, поняли, что им суждено быть вместе, и решили связать себя узами Гименея. Кажется, это событие должно состояться примерно через полгода. Сей факт неизменно повергал Эву в уныние. Она объясняла это тем, что с женитьбой Джастина все обязательно изменится, а Эва не любила перемены, особенно значительные. И уж совсем она не желала, чтобы ее босс менялся в то время, когда в работе они достигли гармонии.
Джастин Маккой был в равной степени строг к себе и к своим сотрудникам. Он не позволял себе расслабляться на рабочем месте. Личные звонки были такой же редкостью, как снег в середине июля во Флориде. Но после свадьбы наверняка все будет по-другому. И кто осудит молодожена, плененного красотой и обаянием прелестной супруги? Эва представила себе Джастина, сидящего за столом с мечтательным выражением на лице, и летающих вокруг его головы маленьких купидончиков, символизирующих направление его мыслей. Эти пухленькие малыши наверняка уже изрешетили сердце бедного Маккоя!
– Эва?
Она моргнула, мгновенно низвергнувшись с заоблачных высей на грешную землю. Осознав, что пропустила мимо ушей все, что босс ей только что говорил, Эва невольно залилась румянцем.
– Простите, – пробормотала она.
– Ты себя плохо чувствуешь?
– Просто я переживаю из-за сегодняшних переговоров! – выпалила Эва первое, что пришло ей в голову.
Джастин посмотрел на нее долгим взглядом. Эва переступила с ноги на ногу, преданно таращась на него.
– Я уверен, что все будет отлично, – наконец сказал Джастин, отставил пустую чашку и пододвинул к себе стопку бумаг. Это означало: «Конец разговорам, пора за работу!». Эва забрала поднос и выскользнула из кабинета.
Она допечатала оставшиеся письма, потом занялась подготовкой договоров, параллельно принимая и переадресовывая звонки и встречая посетителей. Тяжелый день, хотя и вторник, решила Эва примерно через час. Обычно совершенно сумасшедшей была пятница. У Эвы даже сложилось впечатление, что все стараются решить проблемы, накопившиеся за неделю, именно перед уик-эндом.
Дверь приемной приоткрылась, и в образовавшийся проем просунулась голова Бренды. Войти в приемную Бренда почему-то не решилась.
– Эва, ты собираешься на ланч или нет?
– Проклятье, – вполголоса пробормотала Эва, взглянув на часы. Время пролетело незаметно. – Уже иду, только предупрежу босса.
– Ты хорошо себя чувствуешь? – поинтересовалась Бренда, когда они направлялись в небольшое кафе, расположенное тремя этажами ниже.
– Босс тоже сегодня интересовался моим самочувствием. Я плохо выгляжу?
– Ты выглядишь совершенно замученной. Слушай, поехали после работы ко мне. Сегодня же вторник, Джордж приготовит на ужин что-нибудь вкусненькое…
Это было традицией семьи Конелли: Джордж, владелец и по совместительству шеф-повар итальянского ресторана, во вторник и четверг оставлял бизнес на своего помощника и готовил ужин для домочадцев. Наверное, таким образом он пытался компенсировать свое отсутствие дома в уик-энд, когда в ресторане был наплыв посетителей.
– Извини, я не могу. Сегодня у босса важная деловая встреча.
– Ну конечно, у босса встреча, и ты, как всегда, вернешься домой поздно вечером, голодная и озябшая, и некому тебя, бедняжку, будет успокоить и приголубить…
Эва невольно рассмеялась.
– Если мне будет уж совсем одиноко, я позвоню тебе, и ты меня успокоишь и приголубишь.
– Это совсем не то, что я имела в виду, – поморщилась Бренда. – Как насчет того, чтобы позвонить Генри?
– Он все неправильно поймет.
– Иными словами…
– Иными словами, Бренда, мы были, есть и будем только друзьями.
– Господи боже! Ее расположения добивается такой славный парень, а она твердит про какую-то там дружбу! Он делает ей предложение, готов бросить к ногам все сокровища мира и достать Луну с неба, а она отвечает, что они вовсе не созданы друг для друга, и советует ему обратить внимание на кого-то другого! Куда катится мир?!
Эти нарочито горестные причитания вызвали у Эвы смех.
– Ты мне нравилась гораздо больше, когда грозилась оторвать ему… мм… некоторые части тела, если он еще раз обидит меня.
– Это было очень давно. Черт возьми, почему? – прервав себя на полуслове, изумилась Бренда.
– Потому что, когда негодуешь, ты напоминаешь мне прекрасную воинственную амазонку. А сейчас ты похожа на сварливую мамашу, которая пытается хоть кому-то сбагрить свою дочурку, опасаясь, что она останется старой девой!
– Дочь моя! – трагически возвестила Бренда, тут же входя в роль сварливой мамаши. – Одиночество – не лучший способ времяпрепровождения!
– Спасибо за совет, маменька, я приму его к сведению.
– Лучше бы ты приняла его как руководство к действию.
Подруги рассмеялись.
Слова Бренды Эва вспоминала, возвращаясь, как и предсказывала подруга, поздно вечером, голодная и замерзшая. На нее накатила какая-то странная апатия, у Эвы даже мелькнула мысль: «А почему бы и в самом деле не позвонить Генри?». Она знала, что он примчится, невзирая на промозглую погоду и поздний час. А что потом? Вряд ли Генри удовлетворится ролью жилетки, в которую можно поплакаться. Нет, он непременно вообразит, что приглашение Эвы имело подтекст, начнет его разгадывать и напридумывает то, чего и в помине нет. А ей потом объясняться и неизвестно за что извиняться. Перспектива, нарисованная воображением, выдернула Эву из ватного кокона апатии и вернула в обычное состояние. Пусть еще один одинокий вечер, но завтра она снова окажется на работе, и все отойдет на задний план. Она замужем за своей работой, и другого ей пока не нужно.