Кейтлин рассмеялась:
— Насколько я помню, в прошлый раз ее мать бежала от нацистов, чтобы ее не посадили в тюрьму как отважного бойца Сопротивления против режима Муссолини.
Алек откинулся на удобной кожаной банкетке.
— А может, ее мать была одновременно отважным бойцом и колдуньей. Мне кажется, что это весьма полезное сочетание.
— Ну, дара провидицы она явно не унаследовала, если считает, что мы с тобой возлюбленные, но столик выбрала самый лучший. — Кейтлин с удовольствием грызла хлебную палочку. — Боже, как приятно расслабиться! Не забудь принять вид страдающего влюбленного, когда Мария принесет вино. Не хочется ее разочаровывать.
— Вот так подойдет? — спросил Алек.
Кейтлин подняла голову от меню и остолбенела. В глазах Алека на какую-то долю секунды промелькнули такая любовь и несбывшееся желание, что по ее телу невольно пробежала дрожь.
— Эй, Алек, перестань, — произнесла она. — Ты выглядишь чересчур убедительно.
Он засмеялся; в его глазах снова засветились юмор, дружеская доброжелательность — и больше ничего.
— Адвокаты должны быть на две трети артистами. Разве ты этого не знала?
Мария принесла маленькую, оплетенную соломкой бутылку кьянти и два бокала.
— Наслаждайтесь, — сказала она, вытаскивая пробку. Потом поставила бутылку на стол, чтобы Алек сам разлил.
Официантка в крошечной мини-юбке принесла теплый хлеб, миски с салатом и приняла заказ на пиццу.
— Подам через двадцать минут, — сообщила она. — На кухне готовят пиццу по мере поступления заказов.
— Хорошо, мы не торопимся. — Алек улыбнулся официантке, и та ответила широкой улыбкой. Наклонившись, чтобы наполнить его бокал, она постаралась, чтобы от его взгляда не ускользнул глубокий вырез на ее блузке.
Кейтлин наблюдала, как девушка, покачивая бедрами, шла между столиками.
— Ты ее покорил, — весело заметила она. — Это вихляние бедрами — специально для тебя.
— Ревнуешь? — медленно улыбнулся Алек.
— Она не в твоем вкусе.
— Разве? А кто в моем вкусе?
Кейтлин собралась было объяснить, но вдруг обнаружила, что не знает, что сказать, и в изумлении уставилась на Алека, не донеся до рта вилку с салатом.
Алек осторожно положил ее вилку обратно на тарелку.
— Что с тобой, Кейтлин? — поинтересовался он. — Что я такого ужасного спросил?
Она неестественно рассмеялась:
— Просто твой вопрос меня удивил.
— Я рад, что спустя двадцать лет все еще способен тебя удивлять.
— Ну да. Дело в том, что я понятия не имею, какие женщины тебе нравятся. Мне кажется, что тебе нравится ходить на свидания с бойкими студентками колледжа.
— Так и было… пятнадцать лет назад, когда я сам был бойким студентом.
Кейтлин улыбнулась:
— Алек, не наговаривай на себя, ты никогда таким не был. Возможно, ты притворялся этаким искушенным парнем, но бойким не был никогда.
— Ты почти на семь лет моложе меня, дорогая. Когда я поступал в колледж, тебе едва исполнилось десять лет, и ты просто не представляла, каков я на самом деле.
— Я знаю, что не представляла, какой ты. Алек, ты, конечно, помнишь, как жутко я была в тебя влюблена, да? Я тогда думала, что для женщины ты — дар небес. Годами мне снился один и тот же страшный сон — ты женишься до того, как я подрасту и смогу выйти за тебя замуж.
— Помню, что ты мне говорила об этом, когда тебе было лет шестнадцать.
Ощущая прилив тоски по прошлому, Кейтлин медленно потягивала вино.
— А когда ты был уже на юридическом факультете университета, твои родители сообщили мне, что ты неофициально помолвлен с медсестрой по имени Джинни Дрексел. Помнишь?
— Как же я могу забыть? Мы уже назначили день свадьбы, но тут Джинни ни с того ни с сего заявила мне, что, пока мы с ней не переспим, и говорить не о чем. Я был ей благодарен за подобную откровенность.
— А я была ужасно зла на тебя, — сказала Кейтлин и вспомнила себя в те годы — тощую, неуклюжую девчонку с рыжими косичками, разлетающимися в разные стороны, на всей скорости подкатившую на велосипеде к речке, где Алек удил рыбу. — Я прямо с ходу выпалила, что ты совершаешь огромную ошибку.
— И была абсолютно права.
Кейтлин криво улыбнулась. С того времени она поумнела, набралась жизненного опыта, но где-то в глубине души все-таки сожалела о том, что в ее подходе к жизни стал преобладать здравый смысл, а не чувства. Взросление не всегда изменяет тебя в лучшую сторону, размышляла она.
— Ты был добр ко мне, — тихо призналась Кейтлин. — Не каждый молодой человек смог бы так мягко отказать возбужденному подростку.