– Спасибо за подсказку, – ответила Блейз. Она не стала развивать тему и вернулась к работе над бумагами. Ей не нужно было объяснять, что это значит. Отныне придется работать в сто раз больше и напряженнее, задерживаться на работе дольше, проявлять больше изобретательности, если она хочет удержать рейтинги на заоблачных высотах. Они и так были высоки, однако отныне их нельзя снижать ни на йоту. Теперь ей придется нелегко.
Блейз была близка к панике, хотя старалась не показывать вида. Она даже начала посещать после работы спортивный зал, чтобы успокоиться. Она позвонила своему тренеру по фитнесу и массажисту и договорилась о встрече. И каждый вечер засиживалась на работе допоздна, придумывая новые сюжеты, генерируя новые идеи. У нее мелькнула мысль – неужели они взяли Сьюзи лишь затем, чтобы заставить ее шевелиться, работать больше и энергичнее? Увы, увидев Сьюзи, Блейз поняла, что это не так.
Сьюзи явно готовили для чего-то другого, крупномасштабного. Что пока получалось плохо. На это уйдет как минимум год, но Сьюзи уже приступила к выполнению своей задачи. Словно ракета с тепловой головкой наведения, она нацелилась на место Блейз Маккарти. Такого стресса Блейз не испытывала вот уже много лет. Следующие две недели она сосредоточилась исключительно на работе, забыв обо всем на свете. Теперь у нее нет права на ошибку.
Несмотря на плотный график работы, она несколько раз звонила Салиме – узнать, как у нее дела. Блейз не стала рассказывать дочери про то, что происходит на телеканале. Но через неделю после появления Сьюзи Квентин ей из Лос-Анджелеса позвонил Эндрю Вейланд. До него тоже дошли эти слухи. В своем типично лицемерном стиле он заявил Блейз, что тревожится за нее. Мол, он отлично представляет себе, каких нервов ей все это стоит. Блейз не строила иллюзий относительно его звонка. Вейландом двигало самое банальное злорадство. Он все еще злился на Блейз за то, что она порвала с ним, когда узнала, что он водил ее за нос своим мнимым разводом. Его карьера в Лос-Анджелесе не слишком задалась, а рейтинги неумолимо сползали вниз.
– Не бери в голову, – уговаривал он ее, пытаясь подпустить в голос искренней заботы, однако Блейз не обманешь. Слишком хорошо она его знала. – Ей до тебя далеко. Другой такой, как ты, просто нет.
Блейз позволила себе усомниться. Придет день, и кто-то благополучно займет ее место. Сочувствие Вейланда прозвучало фальшиво.
– Все может быть. Не будем торопить события, – уклончиво ответила Блейз. – Как там жизнь в Лос-Анджелесе? Каждый день ходишь на пляж?
Вейланд перебрался в Малибу, в роскошный дом, который Блейз видела на снимках в каком-то журнале, где он вместе с женой горделиво позировал на фоне бассейна. С той самой женой, с которой он обещал якобы развестись, даже после того, как Блейз его оставила.
Очередная ложь, в которую она когда-то поверила. В одинаковых белых рубашках и джинсах, Вейланды смотрелись счастливой семейной парой. Эндрю обнимал жену за плечи, и они радостно улыбались в объектив: довольные жизнью калифорнийцы, которых снимают для журнального разворота. Даже после расставания с Вейландом Блейз было неприятно видеть эту статью, и она, естественно, расстроилась. Его звонок лишь усугубил и без того скверное настроение. Впрочем, Блейз всегда отвечала на его звонки, хотя и не понимала почему.
Возможно, потому, что в последние годы ей порой было не с кем поговорить. Они же с Вейландом хорошо знали друг друга, и это все-таки что-то значило. Слабое оправдание, однако, единственное, которое у нее было. Вейланд был редкий мастер ранить ее чувства, даже когда изображал заботу и сочувствие. Впрочем, порой он бывал искренним, что ничуть не лучше. Это заставляло Блейз скучать по нему, по тем светлым дням, когда они были вместе, когда она даже не подозревала о его лжи, таким сладкоречивым и убедительным он был. Теперь же она не верила ни единому его слову.
– Неплохо бы пообедать вместе, ради нашего доброго прошлого. Кстати, я через пару недель приезжаю в Нью-Йорк, – медоточивым голосом сказал Вейланд. Этакий змей-искуситель из райского сада.
– Да, может быть, – уклончиво ответила Блейз, точно зная, что этого никогда не будет. У нее не было ни малейшего желания истязать себя до такой степени. Сейчас она лишь отвечала на его звонки, но вот видеться с ним – боже упаси! Она уже год не видела Вейланда и не имела намерения встречаться с ним снова.
Она поставила себе целью полностью прекратить любые контакты с ним – и по телефону, и через Интернет, что пока получалось плохо.
– Меня ждет работа. Спасибо, что позвонил.
За что она благодарит его? За что? За то, что он снова ее расстроил? Напугал приходом соперницы в лице Сьюзи? Заставил вновь усомниться в себе? Напомнил о том, какой он лжец, какую боль ей причинил?
После их разрыва Блейз в течение года ощущала себя собакой, сбитой автомобилем. Ее чувства к мужчинам как будто атрофировались. Она не могла слушать их, не сомневаясь при этом в их искренности. Каждый был в ее глазах потенциальным лжецом – тяжкое наследие отношений с Вейландом, от которого ей, похоже, никогда не избавиться. Она с трудом представляла себе, как можно верить мужчинам. Да и вообще, зачем ей это?
В ее жизни больше не осталось места для любви. С появлением же Сьюзи Кью любовь вообще отодвинулась в сознании Блейз на самые задворки. Единственное, чего ей хотелось, – это спасти свою шкуру. Тем более что слухи множились с безумной скоростью. Сьюзи якобы новое Золотое Дитя руководства телеканала. Начальство почему-то уверовало в ее талант, хотя его, по большому счету, еще предстояло доказать. Причин такой слепой веры было две: молодость Сьюзи и яркая внешность.
Через две недели после ее появления на телеканале Блейз работала над одним сюжетом, когда неожиданно зазвонил телефон. Марк отсутствовал, у него был обеденный перерыв. Трубку взяла сама Блейз. На другом конце линии послышались невнятные рыдания. Было непонятно, кто это и кому, собственно, адресован звонок.
– Алло?! Кто это? – растерянно спросила Блейз. – Извините… вы слышите меня?
Из трубки донесся знакомый крик. Блейз не слышала его вот уже много лет. Салима. Так она кричала в детстве, когда начала терять зрение и ей стало страшно. Сердце Блейз застучало как бешеное.
– Салима!.. Говори… Это ты?
И вновь рыдания в трубке, после чего Салима невнятно заговорила. Вникнуть в смысл ее слов было трудно. Что-то про Эбби, но Блейз ничего не понимала.
– Девочка моя, говори… медленнее… Что случилось?
Предчувствуя что-то нехорошее, Блейз решила, что Эбби уволилась или ее уволили. И теперь у Салимы истерика. Другой причины Блейз представить не могла. Если Эбби уволили, руководство Колдуэлла можно заставить вернуть ее обратно. Блейз употребит для этого все свое влияние. Такие вещи делаются. Легко.
– Ты где? – спросила она дочь, гадая, там ли еще Эбби. Что там такое могло случиться? Неужели они поссорились?
– Я дома, – ответила дочь с явным страданием в голосе. Это было первое внятное слово за весь разговор.
– Где Эбби?
Вместо ответа Салима вновь разрыдалась. Заговорила она лишь спустя несколько минут. Блейз тем временем советовала ей дышать глубже, чтобы успокоиться.
– Она… она… заболела… Проснулась сегодня утром с высокой… температурой… Я позвонила миссис Гарнер и попросила прислать медсестру. Та позвонила доктору, и Эбби отвезли в больницу… Меня не пустили к ней.
– Милая, с ней все будет в порядке, – попыталась утешить ее Блейз, однако Салима расплакалась снова. – Возможно, это какая-то опасная форма гриппа и они не хотят, чтобы ты заразилась.
– Они сказали… что у нее менингит. Я позвонила в больницу, но мне не разрешили даже поговорить с ней. Сказали, что она уснула. Я так и не попрощалась с ней, мам.
В голосе дочери прозвучала такая мука, что по спине Блейз пробежали мурашки.
– Зачем тебе прощаться с ней? – испуганно спросила она.
– Она умерла, – ответила Салима и вновь разразилась рыданиями.