Однако я не успела даже рот открыть.
Марта улыбнулась и нежно завершила:
– Потому что у нее замечательный муж и никто другой, даже султан Брунея, ей не нужен. А я, старая дева с неустроенной судьбой, постоянно нахожусь на низком старте в поисках женихов.
От неожиданности я громко икнула, но решила предпринять последнюю попытку отвертеться от роли душеведа крокодилов.
– Вдруг кому-то из зверей действительно понадобится зоопсихолог? Я не смогу оказать помощь животному, оно погибнет.
Чеслав нахмурился, а Марта возразила:
– Тебя же не ветеринаром берут. Думаю, Кнабе зоопсихолога для понта приглашает, чтобы при удобном случае небрежно заявить: «У меня в питомнике с обезьянами гештальттерапией занимаются».
Непонятный термин «гештальттерапия» окончательно выбил меня из седла, а Чеслав забарабанил по столу пальцами и приказал:
– Ну хватит спорить! Пора за работу!
И вот я стою перед ажурными воротами, за которыми простирается широкая въездная аллея, окаймленная кустами роз. Похоже, Герман Кнабе тратит целое состояние на садовников, таких пышных цветов я еще не встречала. Но как попасть внутрь? В поле зрения нет ни домофона, ни калитки, ни камер!
Я еще раз полюбовалась на свое отражение в зеркальце, сунула пудреницу в сумочку и потрясла створку ворот.
– Частное владение, вход закрыт, – сообщил из ниоткуда мужской голос, – периметр под охраной.
Я обрадовалась. Значит, я ничего не перепутала, прибыла в нужное место.
– Меня зовут Татьяна Кауфман, я буду работать у вас зоопсихологом, как пройти в питомник?
– Следуйте вдоль изгороди до калитки с табличкой «Служебный вход», – бесстрастно прозвучало сверху.
– А куда идти – направо или налево? – не поняла я.
– В восточном направлении, – уточнил невидимый собеседник.
– Извините, я не знаю, где восток, – чувствуя себя полной дурой, пробормотала я. – Помню лишь, что там встает солнце, но сейчас, когда оно вовсю сияет в небе, я не могу сориентироваться.
– Вы в курсе, где у вас правая рука? – почти по-человечески поинтересовался охранник.
Поняв, что произвела на секьюрити сногсшибательное впечатление, я усиленно закивала. А страж ворот предложил:
– Поднимите ее.
Я выполнила приказ, и за ним незамедлительно последовал новый:
– Теперь установите руку параллельно поверхности земли.
На секунду я растерялась, но потом опустила руку до уровня плеч.
– Идите туда, куда указывают пальцы. Ясно?
– Так точно, – отрапортовала я и порысила вдоль железной изгороди: нехорошо в первый день опаздывать на службу.
Калитка нашлась метров через сто. Рядом был небольшой кирпичный домик, а в нем парень с автоматом. Он тщательно изучил мой паспорт, выдал бейджик красного цвета и проинструктировал:
– Пропуск нужно носить на груди слева. Вы допущены только в красную зону, не заходите на синюю или желтую.
– А где они? – заикнулась я.
– На месте объяснят, – весьма нелюбезно заткнул меня охранник. – Сейчас шагай по аллее, увидишь дом с вывеской «Зоопарк», там и спрашивай подробности.
Я поспешила в указанном направлении. От запаха роз кружилась голова. Сначала дорожка слегка извивалась, затем сделала резкий поворот влево, и впереди я увидела светлое здание. У меня отлегло от сердца, значит, я не опоздаю, до начала работы осталось еще пятнадцать минут. И тут я заметила внезапно появившееся животное.
Сначала я решила, что это пони, который удрал из конюшни. Но когда существо приблизилось, я поняла: это пес, по сравнению с которым знаменитая собака Баскервилей покажется милым щеночком. Огромное тело, покрытое короткой серо-черной шерстью, несли высоченные лапы, на вытянутой морде, напоминающей комод моей бабушки, сидели маленькие невыразительные глазки, зато зубы в пасти сверкали нешуточные: острые и длинные, они выглядели жутко.
– Ой, мама! – взвизгнула я и тут же сообразила, что совершила глупость.
Если бы я сумела сдержать эмоции, монстр с большой долей вероятности продефилировал бы мимо по своим делам, но звук моего голоса заставил псину замереть. Я хотела удрать, но деваться было решительно некуда: по бокам аллейки розовели цветами и топорщились шипами густо посаженные кусты, а нестись назад к будке охраны пустая затея, собачища легко настигнет и загрызет меня. Да еще от ужаса меня словно парализовало.
Чудовище издало то ли кашель, то ли стон и потрусило в мою сторону. В ту секунду, когда до моего носа долетел его запах, я наконец отмерла и заорала на всю округу:
– Караул! Спасите!
Мохнатое туша вздрогнула, длинные лапы подогнулись, чудовище присело, потом завалилось на бок и притихло. Мне стало еще страшнее! Похоже, эта овчарко-пони решила взять незнакомку измором. Иначе зачем она улеглась поперек аллеи? Чуть поодаль послышался шум, из-за поворота выехала на непонятной тарантайке женщина лет сорока. Она стояла на небольшой платформе, держась обеими руками за длинную, торчавшую вверх, никелированную ручку. Наклонив ее в сторону, тетка остановила аппарат, шагнула на землю и бросилась к монстру с вопросом:
– Емеля! Тебе плохо?
Глава 3
Я удивилась странному поведению служащей, которая вместо того, чтобы помочь испуганной посетительнице, ринулась к псине. А потом тетка стала наскакивать на меня, тупо повторяя один и тот же вопрос:
– Что вы сделали с Емелей?
Я разозлилась и резко ответила:
– Ничего!
– От ничего он никогда в обморок не падает! – гневно топнула ногой женщина.
Я покосилась на красный бейджик с именем «Валерия», прикрепленный к ее блузке, и, взяв себя в руки, приветливо сказала:
– Здравствуйте, меня зовут Татьяна, я ваш новый зоопсихолог. А кто такой Емеля?
– Зоопсихолог? – переспросила Валерия. – Ух ты! Мне о вас говорили! Емеля – ирландский волкодав. Вы его напугали, вот бедняжка и лишился чувств.
– Хотите сказать, что пес размером с бетономешалку рухнул в обморок при виде меня? – с недоверием уточнила я.
– Так ведь здесь больше никого нет, – пояснила Валерия. – Наш Емеля невероятно чувствительный. Раньше постоянно терял сознание при виде кузнечиков, лягушек или мышей, а теперь слегка успокоился, грохается в обморок лишь тогда, когда видит нечто по-настоящему ужасное...
Я молча слушала Валерию. Интересно, с кем перепутал меня нежный волкодав? Кого я ему напомнила – крысу-мутанта? Жену человека-пингвина? Дочь всех гоблинов? Или, учитывая расцветку моего сарафана, божью коровку размера кинг-сайз?
Валерия вдруг замолчала, потом хихикнула.
– Давай знакомиться. Лера, ветеринар. Я вовсе не хотела сказать, что Емеля перетрухал, увидев тебя. Я иногда ляпну глупость, а потом оцениваю ее по достоинству, и мне становится неудобно.
– Со мной часто такое случается, – улыбнулась я.
– Ты не кричала? – прищурилась Лера.
– Было дело, – призналась я, – звала на помощь.
– Это все объясняет, – кивнула Валерия. – Емеля не переносит громкого голоса, сразу с копыт валится. Можешь объяснить сей факт как зоопсихолог? С точки зрения ветеринарии здоровью волкодава можно позавидовать.
На секунду я растерялась, но потом вспомнила Марту и заявила:
– Вероятные причины кроются в детстве Емели, когда он, возможно, был лишен родительской заботы и испытывал ревность по отношению к отцу. Но за секунду диагноз трудно поставить, предстоит кропотливая работа.
Валерия восхищенно зацокала языком.
– Здорово. А где обучают на зоопсихолога?
– В МГУ, – прогундосила я.
– У тебя насморк? – встрепенулась Валерия. – Тогда быстро иди домой, не дай бог занесешь нам заразу.
– Я абсолютно здорова, – успокоила я Леру.
– Почему тогда в нос говоришь? – подозрительно спросила ветеринар.
– Емеля сильно потом пахнет, – призналась я, – вот я и задерживаю дыхание.
Валерия звонко чихнула.
– Собаки не потеют. Волкодав, похоже, купался в пруду, это запашок от мокрой шерсти.