Лере вновь снился сон, где на сцене стоял новенький чёрный рояль, а за роялем сидел мужчина и играл что-то из классики. На безымянном пальце правой руки у него было обручальное кольцо. Одет мужчина был в спортивный костюм, в ушах торчали беспроводные наушники, а на запястье подмигивал голубыми циферками модный дорогой напульсник. В какой-то момент мужчина повернулся, и Лера узнала Дениса. Мёртвого Дениса. Губы у него оказались синими и потрескавшимися, кожа — желтоватой. Всё лицо было усеяно мелкими каплями дождя. В глазах, под веками, тоже была вода, из-за которой зрачки казались увеличенными, закрывали не только радужку, но и белок. Крылья носа блестели от влаги, а под ноздрями пузырились сопли.
— Пожалуйста, не делай глупостей! — попросил Денис, не шевеля губами. — Только без истерик, ладно? Не хватало нам еще истерик на публике. Держи себя в руках! Это же прямой эфир.
Она вынырнула из сна, размахивая руками, как заправский пловец. Оказалась в ворохе из одеяла, простыни и двух подушек. Едва не свалилась. Обнаружила, что содрала заусенец на указательном пальце, измазала кровью белье.
В телефоне вибрировал будильник, поставленный на полдесятого утра.
Очень хотелось курить, но Лера взяла с тумбочки пачку жвачки, забросила в рот две подушечки — как показывают в рекламе — побрела умываться.
Минувшая ночная смена действительно отвлекла. Лера подумывала поменяться со своей коллегой и поработать без выходных в ночь целую неделю. Монотонная работа с накладными, отгрузочными, маршрутными и складскими листами хорошо вышибала из головы всю эту сопливо-влюбленную муть. О Денисе во время смены Лера почти не думала. Так, может, действительно устроить марафонский ночной забег?
Накатило только под утро, когда она в половину пятого бродила среди стеллажей круглосуточного супермаркета. Мимолетом подумала о том, что через пару часов могла бы выйти на пробежку, встретить Дениса, позавтракать с ним в кафе. Потом они бы пошли к ней, занялись нежной и медленной любовью, а потом бы уснули вместе чуть ли не до обеда. Она бы лежала в его объятиях, чувствовала бы дыхание, биение его сердца, ощущала бы его запах и была бы самой счастливой девушкой на свете.
Вот только никуда Лера не побежит и никого не встретит. Никогда.
О, снова это проклятое слово.
Лера заварила чай, добавила чайную ложку мёда, намотала на палец кусок пластыря, от которого пахло йодом, села на подоконнике на кухне и принялась бездумно листать сонник. Та самая привычка, позволяющая прийти в себя по утрам.
В обед Лера планировала заехать к врачу, попросить новые рецепты. Она давно не срывалась, но смерть Дениса внесла коррективы, придётся снова учиться плавать в мутных водах неожиданных «приходов» с таблетками по расписанию, строгой диетой, ограничением интернета и — хаха — кубиков сахара! Ну, ничего. Уже подготовленные.
После обеда — генеральная уборка. Беспорядок расслаблял, в беспорядке и мысли делались такими же — хотелось бросить всё к чёрту и больше не расставлять на полках книги, не мыть посуду, не готовить и даже не переодеваться. Опять же, проходили. Квартира-норка могла превратиться в захламленную пещеру за неделю. А Лера вместе с ней обращалась в пещерного человека с букетом зависимостей и психозов. Поэтому — должна быть чистота! Считайте это шаблонным, но эффективным девизом.
Вечером Лера хотела погулять и, может быть, сходить в кино. Прав был Пашка, лучший способ избавиться от стресса — отвлечься. Можно позвонить кому-нибудь. Старым подружкам (не обманывайся, у тебя их нет). Или, например, позвать с собой Лизу. Как давно они вдвоем где-то гуляли?
Жизнь странная штука. Можно много лет дружить с человеком, доверять ему самые сокровенные тайны и желания, планировать будущее, а потом в какой-то момент обнаружить, что вы не общаетесь уже несколько лет, хотя живете в получасе езды друг от друга.
Интересно, когда успели расстаться, когда соорудили вокруг себя непроницаемые крепости с плотными дверьми, которые открываются лишь по большим семейным праздникам?
Лиза была первой, кто пришел в больницу к Лере после смерти Насти. Лиза же, с привычной ей суматошностью и всезнайством, взялась оплачивать кредиты, которые Лера брала на лечение в психиатрической клинике. Лера в свою очередь старалась поддержать Лизу во время развода. Как могла, конечно. Из Леры выходил плохой утешитель. Но всё же.
Всего пять лет назад два раза в неделю по утрам она запрыгивала в машину и мчалась к Лизиному дому. Лиза поджидала у подъезда — неизменно в каком-нибудь прекрасном наряде, накрашенная и красивая — и вдвоем они ехали завтракать в ресторанчик на берегу реки. О, какие в нём подавали круассаны! О, какой там был кофе! О, какой чудесный вид открывался из его окон!
Они болтали час или два, неторопливо завтракая, будто забыв о суете жизни, выпав из реальности, оставаясь теми самыми сестрами-подругами, которые пишут один дневничок на двоих, рисуют на его полях цветы и мечтают о самом лучшем муже на свете. Даже после тяжелого развода Лиза верила в то, что непременно найдет себе того самого, единственного.
— Первый раз, — говорила она, — был пробный. Как фальстарт в спринте. Теперь же я бегу как надо. В первых рядах.
В две тысячи тринадцатом у неё уже никого не было. В две тысячи шестнадцатом — еще никого. Лиза, наверное, продолжала верить, хотя в последнее время всё чаще подпитывала веру алкоголем. Лера давно ей не звонила. Сёстры должны поддерживать друг друга, не правда ли? Но они всё равно стали отдаляться друг от друга, словно что-то общее между ними осталось в детстве, растворилось в прошлом, а нынешняя жизнь протекала по другим правилам. Сначала прекратились совместные завтраки, потом переписки в чатах, а затем они перестали даже звонить друг другу. Так бывает, к сожалению, очень часто.
Лера взяла телефон, пробежалась по записной книжке, отмечая, что контактов у неё меньше ста, из которых половина — это всевозможные клиенты по работе, банки, пиццерии, службы доставки. На быстром вызове вообще только мама и Пашка. В последние годы Лерин мир сузился до минимальных размеров. Квартира стала её вселенной, а маршруты до работы, магазинов киосков у остановки — словно маршруты космических кораблей, бороздящих пустоту звёздных пространств. Она ни с кем не хотела видеться, никому не доверяла. Да и хотела ли доверять? Раньше у неё было много друзей. Потом оказалось, что это обман, и настоящих друзей не бывает.
Много позже Лера обнаружила, что созданная ею микровселенная — уютная и комфортная, и что не нужно впускать в свою жизнь никого лишнего. Потом, правда, обманулась еще раз, впустила Дениса. Теперь вот расплачивается…
От размышлений отвлек короткий звонок в дверь.
Первая мысль, тревожно вспорхнувшая в голове — пришла Ната. Стоит в коридоре — дорогое пальто, сапоги на каблуках, аккуратно уложенные волосы, тёмные очки — подбирает слова, чтобы больнее ужалить. Ната никогда не лезла за словом в карман.
Лера спрыгнула с подоконника, выглянула в коридор, будто ожидала, что незваная гостья открыла дверь и поджидает её в коридоре. Но там, конечно же, было пусто.
В дверь снова коротко позвонили. Потом постучали.
— Кто там? — спросила Лера, подойдя ближе. Прильнула к глазку. У дверей стоял парень лет двадцати пяти. Светловолосый, коротко стриженый, одетый в модные нынче ветровки, которые носят игроки американского футбола.
— Валерия? — спросил парень. — Валерия Одинцова, верно? Можно вам задать несколько вопросов?
— По какому поводу?
— Я бы хотел лично… — произнес парень. Всё это время он смотрел в экран телефона и что-то быстро в нём набирал. — Знаете, личная беседа, самая лучшая.
— Мне ничего не нужно, спасибо. Ничего не покупаю, ни в какие религии не верю.
— Нет, что вы. Я по другому делу. Пара вопросов, делов-то.