Солнце садилось, и комнаты были залиты янтарным светом.
— Хочешь кушать? — спросила Грэйс.
— Может быть. Трудно сказать со всеми этими антигистаминами, скачущими по моему организму. Я больше устала, — устала от своей ДНК.
Но мне не нужен был сон. Не нужна была еда. Мне даже не нужно было опять услышать о том, что Грэйс даёт нам ещё один шанс. Ну, нужно, конечно, но Грэйс и в лучшие времена не была шибко разговорчивой. В чём я нуждалась — это Грэйс. Даже не секс. Просто её руки вокруг меня. Просто успокаивающее объятие. Я хотела, чтобы она обняла меня так, словно всё это правда. Я подняла глаза, а она наблюдала за мной в своей уверенной и спокойной манере.
— Может, ты запрыгнешь в постель, а я принесу тебе что-нибудь на подносе?
— Нет. Я устала, но слишком накачана, чтобы спать.
— Нам не обязательно спать, — она вдруг улыбнулась, её лицо расслабилось, стало моложе, чем выглядело обычно, сколько я её знала.
Я обнаружила, что беспомощно улыбаюсь ей в ответ. Когда она смотрела на меня так, было легко поверить, что всё реально, что всё сработает. Я вошла в спальню. Последний тусклый солнечный луч пронзал стеклянный потолок и освещал кровать. Я сдёрнула с себя кофту и вышагнула из брюк. Меня обтёрли в приёмной скорой помощи, но мне был необходим душ. Хотя, наверное, я устала больше, чем думала, потому что решила плюнуть на душ, забралась на кровать и растянулась на покрывале. И уставилась на столб света, наблюдая, как пылинки танцуют в воздухе.
— Ты в норме? — раздался от двери голос Грэйс.
Я села.
— Ага. Только я…
— Я тоже, — она прошла в комнату и села на кровать, и опять как когда-то было просто и естественно прикоснуться к ней, почувствовать её руки на себе.
Ей тоже нужно было принять душ… И сделать эпиляцию. Я улыбалась оттого, как нежно шоркались друг об друга наши тела. Улыбки испарились в голодной страсти. Дрожащие губы, исследующие покрасневшую кожу, трепещущие ресницы, дрогнувшие перед тем, как закрылись глаза, сладкие поцелуи. Знакомый жар внутри меня, покалывающий всё тело, от пальцев ног до макушки. Я слышала, как стучит сердце Грэйс прямо напротив моего, чувствовала неровность её дыхания и дрожь её рук. Когда мы наконец разорвали поцелуй, её глаза сверкали.
— Всё нормально, — сказала я. — И всё будет отлично. Это не так сложно, как выглядит.
— Разве для тебя это сложно? Мне всё кажется простым.
Протянув руку, я смахнула слёзы с уголков её глаз. Влага заблестела на моём пальце.
— Тебе всё ещё страшно?
— Нет. А тебе?
— Нет, — разве что совсем немного.
У меня вновь есть, что терять… И думаю, вряд ли выживу, потеряв это опять.
Она кривовато улыбнулась, той странной слабой ухмылкой, в которую я влюбилась.
— Я соображу нам что-нибудь поесть, и после мы поболтаем.
— Нам не обязательно беседовать.
— Короткий разговор, — согласилась Грэйс. — Хочу сказать, что люблю тебя. Как тебе это?
— Идеально.
Я продолжала улыбаться, когда она вернулась на кухню, поцеловав меня напоследок. Я уставилась в темнеющее небо. Скоро появятся звёзды, сначала слабое и молочно-белое сияние, затем резкий алмазный блеск, уверенно сияющий в ночи. Это будет хорошая ночь. Может, одна из многих. Я слышала Грэйс в соседней комнате — уютные, знакомые звуки звона тарелок и льющейся воды. Я слышала птиц среди деревьев, желающих друг другу спокойной ночи. И откуда-то снизу, со склона холма, доносился гул удаляющегося байка, будто жужжание разозлённой пчелы, с каждой милей становящееся всё глуше.