Парень представлял огромную сцену, тысячи ярких прожекторов устремлены в самый центр, освещая крепкие доски, пронзая своими лучами его отдаленную фигуру. Тысячи людей в огромном зале, как капельки крови в организме, которым там тесно, но они не могут выйти, тая где-то в фантазиях. Толпа что-то кричит, хлопает в свои ладони, не отрывая взгляда от яркого света. И во всем этом море, Джимми, словно отдельная фигура, маяк среди плещущихся волн, большими тяжелыми шагами направляется к стойке посреди сцены, чтобы сказать, подарить, вырвать из себя эти строки, отдать их многотысячной толпе сонных зевак, приукрасив уставший разум общества. И вот он, при громких воплях стада, тихо, едва заметно, открывает тетрадь, выпуская вверх прекрасных птиц, которые слетают с чистых листов, кружась в знакомом танце, стремясь вырваться туда, где нет каменных оков, к небу, что нежно, словно теплыми руками, хранит в себе солнце. Глаза улавливают буквы, а голос ласкает микрофон, отдавая ему всю душу и привкус соленых рек.
Все глубже проникая в свою мечту, Джимми видел, как на иллюзорных глазах блестели слезы, а зал, словно вулкан, пылал от тысячи редких огней. Тишина. Последний стих, как патроны, которые солдаты направляли в небо, расстреливая звезды, чтобы они рухнули с купола этого мира, подарив право на еще одно желание. И сколько строк в сердца этих людей? И снова аплодисменты. Низкий поклон. И красный занавес, будто пелена тумана скрывает утром всю красоту росы, падает вниз, и звук минорной ноты, что создавали все эти стихи, как окончание спектакля, вернее, лишь его антракт.
Джимми медленно открыл глаза, которые слезились. Страх. Именно он выбивал парня из мечты, показывая то, насколько далеко зашел молодой человек. Джимми взял в руки телефон и набрал номер. Длинные гудки резко сменились голосом:
— Алло — произнесла девушка.
Этот тембр, грация. Восхитительно. Такой мягкий волшебный голос. Он так легко проникал в уши, лаская каждую клеточку тела. Одно слово — тысячи эмоций. На минуту Джимми даже испугался. Он не ожидал испытать такое, и не понимал, почему чувствует это.
— Алло — настойчиво повторила девушка — Вы меня слышите?
— Да — робко ответил Джимми, боясь спугнуть тот превосходный миг — Я Вам не помешал, мадам?
— Прекрати — Саманта засмеялась
— Чем занимаешься?
— Не поверишь — девушка продолжала смеяться, а ее голос смешивался с каким-то непонятным шумом
— Что там у тебя происходит?
— Я еду на велосипеде
— В январе? С тобой все нормально?
— Да — Саманта не переставала смеяться — А что тут такого? Я до соседней деревушки и обратно. К тому же, мое тело греет куртка
— Жаль я этого не вижу — Джимми улыбнулся — Наверное, выглядит очень мило. Слушай, а по какому ты адресу едешь? Я смогу вызвать скорую, а потом тебя буду навещать, обещаю. Поверь, в палатах из бетона и войлока всем найдется место. Особенно тебе
— Придушу тебя при встрече.
Какой-то непонятный шум оборвал голос Саманты, колкими ударами пронзив слух Джимми. Парень даже не понял, что произошло. Он вновь набрал номер девушки, но там уже не было ни гудков, ни Саманты, лишь механический голос оповестил о том, что аппарат недоступен. «Наверное, сел аккумулятор» — подумал Джимми, не предав этому особого значения. Его память прокручивала диалог, принося все больше удовольствия. Странно.
Парень закрыл магазин и покинул торговый центр, отдав свое тело лапам морозного воздуха. Холодный автобус, восемь мгновений, как кадры новых жизней на этих остановках. И сколько судеб вершили эти фонари? Сколько признаний в любви, разрывов, глупых ссор, скандалов, смеха и горя видел каждый метр усталого города? Если бы он только мог говорить. Нам не стоит придумывать сюжеты, когда есть эти сонные улицы. Приди ко мне во сне и расскажи эти тайны, просто шепотом, так легко, отдай свои секреты.
Джимми зашел домой, и все та же схема набирала свои обороты. Ужин, разговор с Кэтрин, звонок Картера. А затем, холодный январь, старая многоэтажка, дым, эйфория, сквер. Но мысль о Саманте не отпускала разум Джимми. Он даже не задумывался о том, что ему говорил Картер, отсеивая его слова, как ненужный мусор, словно общество старается выбросить неугодные для него законы, но они все равно остаются, заставляя смириться с глубиной потрясающего разума. Какая-то странная грусть витала в воздухе, пронизывающим холодом. Телефон в кармане парня странно заиграл, и Джимми поспешил посмотреть, кто его тревожит. На экран падали снежинки, вальсируя в танце, будто птицы играются в небе, стараясь спрятать свой взор от палящих лучей солнца.
Саманта:
«Извини. Я упала с велосипеда, пока с тобой говорила. Содрала колено, но в этом нет ничего смертельного. Ты, наверное, встречаешь сестренку? Не буду мешать. Как придешь домой, дай знать. Жду».
Не обращая внимания на какие-то красочные описания Картера, Джимми поспешил тут же ответить ангелу.
Джимми:
«Да. Уже встретил, идем в сторону дома. Упала? Это плохо. Но хорошо, что только колено. Я скоро напишу. Скучаю по тебе. Целую в щечку. Жди».
Улыбка засияла на лице парня. Он весело и очень бодро начал разговаривать с Картером, да так, что тот был шокирован резким оживлением друга. Хоть вечер еще не закончился, мыслями Джимми был уже дома в теплых объятиях постели, никотина, чая и диалога с Самантой. Парень настолько сильно хотел оказаться в бетонной ловушке, что его разум начал склонять собеседника к той же мысли. Распрощавшись с Картером у подъезда своего дома, Джимми поспешил попасть в квартиру. Затем комната, музыка, чай и блеклый свет монитора, на котором уже ярко горела надпись: «Новое письмо».
Ведьма: «Долго ты сестренку встречаешь»
Джимми: «Устал ужасно. Добрый вечер. У нас холодина, снег стеной. Это был долгий поход. Такое ощущение, что я стал полярником. Ха. Как твое колено, снежная королева?»
Ведьма: «Не люблю королев. Они старые и страшные, а мой разум уверяет меня в том, что я еще не такая»
Джимми: «Хорошо. Принцесса подойдет? И ответь на мой вопрос»
Ведьма: «Смутил меня. Побаливает немного, но к утру пройдет. Видел бы ты, как я летела, катилась в какой-то овраг»
Джимми: «Смешно. Я бы все отдал, чтобы это увидеть»
Ведьма: «Даже душу? Мне? Тут должен быть дьявольский смех. Слушай, я сейчас ужин себе приготовлю и вернусь. Хорошо?»
Джимми: «Жду»
Парень откинулся на кровати, прикрыв усталые веки. Эйфория добивала глупыми картинками, как прибрежный песок давят огромные волны. Редкие улыбки, а затем лишь тишина. Воображение вновь рисовало какие-то незнакомые ландшафты, окутывая их туманом соседних снов. Мир грез снова заключал в свои цепкие объятия разум молодого человека. Джимми все глубже проникал в мечты, разрывая их тело на сотни маленьких кусочков, создавая путь. Его глаза улавливали блики усталых фонарей, которые тянулись длинной чередой куда-то вдаль, освещая заснеженную трассу, мерцающие вывески маленьких придорожных магазинчиков, в которых, по своему обыкновению, закупались водители огромных фургонов, спешащих доставить свой груз, чтобы люди вновь радовались, по сути, ненужным вещам. Сам же парень бродил по какой-то непонятной местности, похожей на стоянку машин, забытых и пораженных налетом мерзкой ржавчины. Не было ни людей, ни звуков, ни шорохов, казалось, не хватало даже воздуха. Джимми слышал свое учащенное сердцебиение, которое, отрывистым дыханием, сносило мысли, собирая их в однотонную массу, как люди, жаждущие смены власти, выходят на площади, сливаясь в стадо, без идей, эмоций и смысла. Белые перчатки покрывали его руки, рисуя контуры кожи, шрамов, а блестящие черные туфли оставляли неровные следы на покрывале неба, с огромной силой рухнувшее на землю, принеся холод в этот мир. Уголек тлеющей сигареты, зажатой в зубах, освещал лишь часть грубого лица.