— Кирк, я сейчас ничего не знаю, — с отчаянием в голосе произнесла она. — У меня теперь нет корабля, я не знаю, где парни, я ничего, ничего не знаю…
У Кирка остекленел взгляд. Матильда вдруг осеклась: для раба госпожа — это стержень, на котором строится вся его жизнь. Поэтому, собрав все свое мужество, она уже куда увереннее сказала:
— Но я решу все проблемы, по очереди. Вот сейчас и начну с ними разбираться. Ты не переживай, Кирк, решение о тебе мы будем принимать только с учетом мнения Кирилла — и твоего. Сейчас твоя главная задача — выздоравливать, ты мне нужен.
— Хорошо, госпожа, — с энтузиазмом отозвался Кирк. — Что мне делать?
— Выздоравливать, я же сказала! — рыкнула Матильда и вылетела из каюты.
— Не могу, как же он меня раздражает! — поделилась она с Шелем. — Что мне с ним делать?
— Ваше раздражение он переживет, — ответил Шель. — Не думаю, что прежние хозяева его сильно баловали любовью. Если бы любили, то так часто бы не продавали. А вот ваше пренебрежение для него губительно.
— Вот честно, Шель, понять не могу, почему он меня так бесит! Если бы не Кирилл, я бы…
— А вы отрешитесь от «если бы не Кирилл» и поступайте так, как вам хочется. Вы — госпожа, и только вам решать.
— Я не госпожа! Понимаешь? Не госпожа! А вы все ждете от меня чего-то… Не понимаю я, как должна себя вести!
— Тш-ш-ш, — Шель прижал голову Матильды к своей груди. — Тихо. Для меня вы — госпожа. И не нужно понимать, как себя вести. Не нужно ничего придумывать. Ведите себя так, как вам хочется. Я — и Натаниэль тоже — будем любить вас любой, просто потому что вы это вы.
— Шель, как ты не понимаешь! Я боюсь ляпнуть что-то не то при Кирке, и он опять пойдет вешаться! Или травиться… или… Да мало ли!
— Просто запретите ему это, — сказал эльф.
Матильда отстранилась, хотя в объятиях Шеля было уютно.
— Просто запретить? Ты думаешь, что он подвергся психокоррекции как и ты?
— Он раб, — просто ответил Шель. — С рабской психологией. Он просто даже не подумает, что сможет поступить иначе. Он с детства личный раб, госпожа. Как личность он не существует.
— Да, конечно. Не существует. Ага. А прерыватель он воровал как раб?
— Он пытается стать человеком, госпожа. А попытки не всегда удачны. Просто покажите ему другую дорогу вот и все.
— Почему с другими не было таких проблем, а?
— Потому что мы все не были личными рабами, госпожа. От Кирилла и Натаниэля вообще всегда требовались самостоятельные поступки, они же элитники, обслуживали разных дам и к каждой нужно было найти подход. Рик… по большому счету, он же даже и не раб. Вырос в семье, работал… Вы же сами рассказывали о жизни в трущобах, там многие свободные живут хуже.
— Шель, помнишь, как я его била после первой попытки самоубийства?
— Я не присутствовал именно при этом, госпожа, с вами был Натаниэль. Но да, я знаю, что вы его били.
— Тогда я ему запретила самоубийство.
— И вы все равно боитесь? Значит, вы считаете, что недостаточно серьезно запретили.
— Я поняла, — медленно произнесла Матильда, глубоко подышала, настраиваясь, и вернулась в каюту к Кирку.
Измученный парень спал, но девушка не дала ему отдохнуть. Схватив его за плечи, она несколько раз с силой его встряхнула и рявкнула, дождавшись, пока на нее посмотрят испуганные зеленые глаза с желтыми пятнышками — такие же, как и у Кирилла, но… совсем не такие.
— Я запрещаю тебе пытаться покончить жизнь самоубийством, — твердо сказала она.
— Вы говорили, госпожа, — пролепетал Кирк. — Я помню.
— Мне кажется, при нападении пиратов ты специально подставлялся. Как это называется, а?
— Я защищал брата, госпожа.
— И не думал о том, чтобы тебя убили?
— Я знал, что меня могут убить, но лучше меня, чем Кирилла. Он же мой брат, госпожа. Брат. Но я не специально, госпожа, как вы такое могли подумать?! Вы же запретили!
— А… ясно. Молодец. — Матильда потрепала Кирка по рыжим прядям. — Фууу. А ты когда голову последний раз мыл?
— В моей каюте нет санузла душа, госпожа, и я не знал, могу ли я воспользоваться общим. Там же свободные, а я…
Матильда проглотила рвущуюся речь о том, что он не раб, и сразу перешла к делу:
— Шель, помоги Кирку добраться до нашей каюты и принять душ. И волосы ему хорошо помой, они же мерзкие.
Эльф поднял обе брови, но больше ничем своего удивления приказом не выразил. И правильно. Сам же говорил, что все примет.
— Его потом в вашу постель положить, госпожа? — поинтересовался Шель таким голосом, что Матильда, поленившись поднимать руку для подзатыльника, просто ткнула его под ребра.