— Попрошу не решать будущее моего ребенка! — резко заявила Матильда. — Я с радостью приму вас, парни, на борту корабля, но вы должны усвоить, что капитан — я, и решающее слово принадлежит только мне!
— А ты должна усвоить, что мы свободные люди, и что имеем право на свое мнение, — ответил Кирилл, даже не дрогнув.
— Уж тебе-то стоит промолчать! Забыл, что до сих пор являешься моим подопечным?
— Но не бессловесной скотиной.
— Хочешь, я тебя от них избавлю? — вкрадчиво прошептал Зейн.
Матильда вырвалась из его объятий.
— Вот уж чего точно не хочу! Мне что же теперь — и тебя предупреждать, чтобы не смел трогать моих мальчиков?
— Твоих мальчиков? — лицо Зейна исказилось. — Ти-ти, ради тебя я готов на все, даже усыновить рабского ублюдка, а ты…
От удара в челюсть он даже покачнулся. Матильда подула на кулак и тяжело произнесла:
— Вот кем ты считаешь моего ребенка? А сам-то кто?
Осознание того, что он только что сказал, враз прочистило Карату мозги.
— Э-э-э… Матильда… ты все не так поняла…
— Да все я так поняла! — горько ответила Матильда. — А как пел, каким соловьем разливался, а оказался… Мне бы это понять еще тогда, когда ты от собственного отца отказался, но верно говорят — беременность заставляет тупеть и становиться слишком сентиментальной.
— Ти-ти… — простонал Зейн.
Шель протянул руку и погладил Матильду по предплечью.
— Пойдемте, госпожа. Не стоит больше тратить время на этого…
— Ты прав, — вздохнула Матильда и, не прощаясь, развернулась и пошла по трапу вверх. Парни последовали за ней, сомкнув ряд так, что Зейн даже не смог за их спинами рассмотреть свою женщину, которую он — в очередной раз! — так по-глупому потерял.
Первое, что сделал Шель, когда они вошли на корабль, так это бережно поднял пострадавшую от удара руку Матильды и взволнованно попросил:
— Давайте я ее обработаю, госпожа! Вам же больно!
— Достаточно «заморозкой» полить, — отмахнулась Матильда, чья рука болела куда меньше, чем самолюбие от осознания собственной глупости и доверчивости. Нашла кому предложить усыновить ребенка — Зейну! Но все же, каким он милым был целую неделю, она даже поверила, что все будет хорошо… — Парни, вам нужно выбрать себе каюты. Всем, включая Шеля. Отдельные, понял, Кирк? Смотрю, вы купили вещи, надеюсь, косметику тоже? Молодцы! Мальчики, у каждого должно быть свое личное пространство, обустроенное так, чтобы вам было удобно. Как верно заметил Кирилл, вы не бессловесная скотина, так пользуйтесь этим! А я в душ…
Матильда долго стояла под струями воды. Такой душ влетел ей в значительную сумму, но ставить ионные варианты она не стала даже в каютах парней и привилегированных пассажиров. Ничего не может быть лучше обычной воды!
Открыв дверцу душевой кабины, Матильда от избытка чувств топнула ногой, подняв кучу брызг. Небрежно прислонившись к косяку распахнутой двери санузла, стоял Кирилл. В одних шортах. Выглядело это, конечно, красиво, но Матильда проворчала:
— Я заблокирую дверь спальни. Подай мне полотенце, пожалуйста.
— Не стоит блокировать, — улыбнулся Кирилл. — Как нам тогда делать тебе сюрпризы?
Он осторожно вытер женщину, приподнял ее грудь в своих ладонях.
— Она стала еще красивее, чем была.
Матильду бросило в жар. Как бы там ни было, каким бы нахалом и развратником не был Кирилл, но секс с ним она любила. К тому же сейчас, когда жизнь в очередной раз начала новую главу, плохую ли, хорошую ли — это пока неизвестно, но это стоило отметить. Капитан покосилась в спальню, подсознательно ожидая, что там на кровати уже лежит Шель и сгорает от ревности.
— Нам никто не помешает, — сказал Кирилл, поднимая ее так, чтобы она обхватила ногами его талию.
— Сегодня твоя очередь? — со смешком спросила Матильда.
— Клянусь, никакой очереди, — искренне ответил рыжий, предусмотрительно умолчав, что парни пользовались специально закупленными для этой цели игральными костями, и он честно выиграл. — Мы с должным вниманием, наконец-то, отнеслись к тому своду правил, что ты придумала на Данархени. Конечно, следовать ему полностью невозможно, все же мы семья, а не солдаты в казарме. Но, Матильда, мы правда тебя любим и хотим, чтобы нам всем было хорошо вместе.
— Меня это радует, — Матильда провела рукой по колкому ежику на голове Кирилла. — Зачем ты состриг волосы?
— Это символ начала новой жизни, — объяснил он. Парень дошел до кровати, нагнулся, укладывая Матильду, скользнул по ее телу вниз, руками развел ее бедра, откровенно любуясь открывшимся видом. — Отрастут.