— Вы, мэм.
— Кого слушаются все члены экипажа?
— Вас, мэм!
— Чьи приказы ты должен исполнять?
— Ваши, мэм, — уже стонал Рик.
— Так какого черта ты, маленький паршивец, скулил у меня под дверью? Кто тебе Зейн? А? Отвечай!
— Никто, мэм.
— Если ты еще раз осмелишься послушать Зейна в чем-то еще, кроме обучения, отведаешь вербовой каши, ясно? — Матильда отпустила ухо Рика и взяла чай.
— Ясно, мэм, — он какое-то время прижимал красное ухо к голове, легонько его поглаживая, а потом спросил: — А что такое вербовая каша, мэм?
— А, это нас так на Ситечко воспитывали. Верба — дерево такое, прутья гибкие, крепкие. Как по ягодицам влупят, так долго будешь помнить. Очень удобно — верба везде растет, как нужно, хворостину выломал и поучил кого надо.
— Вас били, мэм? — поразился Рик. — Вы же не рабыня!
— Ну и что? — пожала плечами Матильда. — Много ты знаешь о жизни фермеров нашего клана! Никакого модного гуманизма и пестования детишек. Там, где детворы и физической работы много, не до церемоний.
Поев, она подобрела и решила, что пора прекращать свое добровольное заключение в машинном отсеке. Да и с повреждениями Кирилла стоило разобраться.
— Что с ним? — спросила она у Натаниэля, пристально следившего за работой медкомплекса.
Натан молча подал ей распечатку.
— Вот же ж… ребра ему сломал, гад! Зейн!
— Он в вашей каюте, Матильда.
— Зейн!
— Он не может прийти, — сказал Бу.
— Почему? — удивилась девушка. — Вы его побили?
— Нет, связали.
— Ого!!! — Матильда побежала к себе.
Запелёнутый в простыню, бешено вращающий глазами Зейн с кляпом во рту выглядел до того потешно, что Матильда сначала хохотала до боли в животе, а потом камерой браслета наделала кучу голограмм с разных ракурсов.
— Какой ты милый, — пропела она, присаживаясь на койку и целуя Зейна в лоб. — Я сейчас кляп достану, но будешь ругаться, попрошу Бу вставить его назад. Понял?
Карат мрачно кивнул. Отплевался от мокрой тряпки, поскрипел зубами, а потом сказал:
— Ти-ти, выходи за меня замуж.
— Это точно Зазеркалье, — пробормотала Матильда когда к ней вернулся дар речи. — Однозначно, Зазеркалье. Или театр абсурда. Зейн, ты надо мной издеваешься?
— Нет, — буркнул он. — Я честно хотел сделать тебе предложение. Красиво, с цветами и рестораном, но ты сначала меня похитила, а потом твои придурки меня связали!
— Ну так подождал бы, пока развяжут, встал хотя бы на одно колено… — Матильда одернула свою застиранную футболку, в которой — кажется, сто лет назад — собиралась лечь спать после тяжелого пилотирования. — Да и я не одета…
— Как-то так события развиваются, что я решил — чем быстрее скажу, тем лучше. Мало ли что будет завтра. Проклятье, Ти-ти, если бы я знал, во что это все выльется, я бы на тебе еще пять лет назад женился!
— Ну, знаешь… — обиделась Матильда. — Я, конечно, не опытная в этих делах, но, мне кажется, предложение вообще не так нужно делать!
Зейн хотел огрызнуться, но усилием воли сдержался.
— Там на моей койке лежит куртка. В кармане — коробочка с кольцом. Возьми.
Матильда сжала кулаки, так от обиды хотелось придушить лежащего перед ней мужчину. Еще и кольцо сама возьми! Романтики в этой галактике совсем не осталось, хочешь — обеспечивай ее сама. Воруй принца, доставай кольцо! Обидно.
— Бу! — позвала она. — Забирай Зейна, только развязать его не забудьте. И Рика мне позови. Кстати, Зейн. Ты денег должен, за лечение Кирилла. Как прилетим на Тиронгу, пришлю тебе счет за лекарства.
Судя по лицу Зейна, он с куда большей охотой оплатил бы Кириллу почетное погребение, а еще с большей охотой — отдал бы, даже с доплатой, на самые тяжелые работы в шахту. Но Карату хватило выдержки оставить мысли при себе, а Матильда сделала вид, что не заметила его выражения лица.
Рик прошел в капитанскую каюту и вопросительно уставился на Матильду. Она же заблокировала двери и улеглась на койку.
— Я сплю у стены, и только попробуй ночью стянуть с меня одеяло.
— Но… — Рик отчаянно покраснел. — Я девственник… Может, лучше Натаниэля позовете, капитан?
— Я хочу спать, — отрезала Матильда. — Просто спать.
— Я вам настолько не нравлюсь? — ударился в другую крайность Рик.
Матильда уткнулась лицом в подушку и застонала. Если она выдержит этот полет, то вполне сможет отправлять резюме на должность директора сумасшедшего дома.
Рик быстро разделся, лег и замер. Матильде очень хотелось сказать ему «спасибо, что не дрожишь», но организм, измученный всеми событиями, отключился раньше, чем она смогла подобрать наиболее язвительный тон.