Сигнала нет.
И я решаюсь. Повернувшись, рукой даю сигнал товарищам идти в мою сторону. Нам повезёт. Мы должны выбраться отсюда. Я должен вывести детей. С автоматом на прицеле, я веду свою небольшую группу через ливень к свободе. Я надеялся на это. Не знаю, почему Стас так внезапно исчез. Но медлить было нельзя. Мне пришлось провести людей вдоль зданий, скрывая всех тени, что бы камеры ни подали сигнал тревоги. Спасибо большое дождю, он отлично нас прикрывал. Впереди я уже видел выход. Кусок сетки, разорванный, но визуально скрытый, привязанный к звенья целого полотна. Я делаю шаг вперёд. За мной, тихо шурша подошвами, шагают ребята.
Голоса.
Я останавливаю всех взмахом руки и останавливаюсь сам. Мы быстро возвращаемся в тень здания. Дождь казалось, усилился, превращаясь уже в стихийное бедствие. Защитные очки заливает водой. Мне приходится снять их, подняв на лоб. Так лучше видно, балаклава закрывает моё лицо, если вдруг камера засечет меня. Голоса становятся громче. Мы теснее жмёмся во мраке ночи. Двое военных с оружием на изготовке громко разговаривают друг с другом. Я молюсь, что бы они прошли дальше, но они останавливаются прямо перед нами. Моё сердце замедляется. Я все крепче сжимаю автомат. Мужчины смеются над ливнем, вроде бы не обращаю внимания в нашу сторону. Мы от них всего в нескольких шагах. Если бы не шум дождя, то нас выдало бы шумное дыхание испуганных подростков. Охранники медленно трогаются с места, продолжая смеяться. Позади меня раздаётся всхлип. Не громкий, но от его звука я весь напрягаюсь. Военные, кажется, ничего не услышали. Я выдохнул. Ослабил хватку на рукояти. Второй охранник резко обернулся. Я не медлил. Прицелился прямо ему между глаз. Но тот просто чихнул. Его товарищ хлопнул его по плечу, и они продолжили свой путь. Я вновь быстро задышал, не осознав, что прилив адреналина замедлился моё сердцебиение. Я был спокоен, когда был на грани выстрела. А сейчас я опять на взводе.
Дождавшись, когда охранники скроются за углом, мы гуськом направились к щели в заборе. Камера видеослежения была отключена здесь ранее. Стас позаботился. Но где он был сейчас, я не знаю. Я волновался за него. Я вновь увидел его только месяц назад. И не готов вновь потерять своего друга. Один из моих вооружённых товарищей отогнул сетку, что бы подростки начали пролазить.
Свобода.
Там ждала их свобода. Я стоял позади, внимательно изучаю периметр. Отчасти я выискивал Стаса. Его не было. Когда все уже были на другой стороне забота, я пролез последним. Обежав всех, я повёл всех дальше. Впереди нас ждали машины, что бы увести прочь от этого страшного места. Я опустил оружие, в душе радуясь, что спас детей, что дело Алины продолжается. Мы очистим этот мир, сколько сможем. На секунду мне представилось милое личико девушки. Её покрасневшие щёчки от смущения. Я на ходу прикрыл глаза. Мне было больно. Я ушёл в себя. А по факту больно было детям, в которых открыли огонь на поражение. Я мгновенно очнулся. Открыл глаза. Повернувшись, я вскинул автомат к плечу, стремясь спасти свою команду. Но спасать было некого. Нас расстреливали с вышек забора. Молча, но метко. Я не знаю, как они разглядели нас во мраке ночи. И я не думал, что будут расстреливать детей. Но если уж они ставили на них опыты, отсылая их без возможности вернуться в другой мир, но я совершил грубую ошибку, поверив, что им не чуждо сострадание. Подростки падали с удивлёнными глазами прямо в грязь. Рядом с ними мои товарищи осели на колени, изрешеченные как сито, но продолжая стрелять. Я стрелял как обезумевший, когда меня подстрелили, я упал на землю. Грязь от дождя была мутной, странного оттенка, я не сразу понял, что её цвет алый. Небесные воды смешались к кровью невинных. Я потерял сознание.