–А разве у Мартина собственной головы на плечах нет? Разве он не должен сам думать о том, что делает?
–Санни, ответь на мой вопрос, пожалуйста. Если бы этим мужчиной оказался Мартин, ты отнеслась бы к интрижке с ним так же легкомысленно?
–Ответить на твой вопрос? Ты мне не мать, Анна, чтобы требовать ответов. И я совсем не легкомысленна!
Я повышаю голос. Сидящая за соседним столиком компания поворачивается в нашу сторону, чтобы посмотреть, из-за чего сыр-бор. Анна, которая на протяжении всего разговора бросала на них неодобрительные взгляды, отвечает злобной гримасой.
–Пойми, Анна, если такое случится, то обманщиком будет Мартин, а не женщина, с которой он тебе изменяет.
– Ладно, Санни. Если тебе так необходимо цепляться к словам, пускай будет по-твоему. Главное, ответь, смогла бы ты подложить мне такую свинью или нет?
Я смотрю на поджатые губы Анны, на огромные мешки под ее глазами, которые она пытается замаскировать специальными средствами, отчего они становятся еще заметнее и тяжелее. Анна выглядит усталой, выбившейся из сил. Наверное, это голодание так плохо действует на ее внешность. Наверное, она наговорила мне столько гадостей из-за усталости и оттого, что совсем недавно родила ребенка и не успела восстановить силы и подлечить нервы. Однако сегодня я не собираюсь быть снисходительной. Не собираюсь проглатывать обиду ради того, чтобы не ссориться.
–Думаю, если бы Мартин решил тебе изменить, – заявляю я, вызывающе приподняв брови, – то не без причины.
Анна несколько раз подряд стискивает зубы. Эта привычка появилась у нее много лет назад. Она делает так всякий раз, когда нервничает или сердится. Я понимаю, что мне удалось-таки проделать трещину в ее броне. Что касается моей брони, то она давно разбита вдребезги. Годы постоянных насмешек и унижений даром не проходят.
–Я хотела сказать, Санни, что следует проявлять больше самоуважения. Теперь тебе не приходится бегать за первым попавшимся парнем. Тем более что он наверняка использует тебя только для секса – ради всяких грязных штучек, которые отказывается делать его невеста. Маленькая интрижка.
Последние слова Анна чуть ли не выплевывает мне в лицо, как что-то постыдное.
–Ты ничего не знаешь ни об Эдриане, ни о наших с ним отношениях, – говорю я спокойно, стараясь не поддаться на провокацию.
Я беру вилкой несколько кусочков тунца и подношу их ко рту.
–Ну что ж. – Анна смотрит на Лайзу до тех пор, пока та не поднимает голову от тарелки. – Именно поэтому мы с Лайзой и хотели с тобой поговорить, Санни. Твое поведение отлично иллюстрирует то, как ты в последнее время изменилась.
–Изменилась? Что ты имеешь в виду?
Я замираю с поднятой над тарелкой рукой, и тунец падает с вилки в салат. Лайза смотрит на меня виновато, а Анна прямо-таки светится от торжества и осознания собственной правоты.
–Мы с Лайзой за тебя беспокоимся, – говорит она тоном, в котором лично я не улавливаю ни грамма беспокойства.
–Значит, беспокоитесь? – переспрашиваю я, прищурившись.
Я не собираюсь принимать ее слова всерьез.
–Совершенно верно. Я не буду морочить тебе голову. Скажу все, как есть. Мы знаем друг друга очень давно, и ты всегда могла рассчитывать на мою честность. Если я хотела что-то сказать, я всегда говорила тебе прямо в лицо.
Анна будто ждет аплодисментов. Даже не верится, что она может быть настолько самонадеянной! Неужели она и правда считает, что кого-то, кроме Мартина, волнует ее мнение? Впрочем, вряд ли и Мартина волнует ее мнение. Скорее всего он просто затыкает уши, когда Анна разражается своими сентенциями. Я тем более не собираюсь обращать на них внимание.
–Ты сейчас в гораздо лучшей форме, чем была прежде, – продолжает Анна с едва скрываемой завистью.
–И что?
–А то, что в последнее время ты стала какой-то поверхностной, Санни, – объявляет Анна достаточно громко, чтобы услышал весь ресторан. – Я бы даже сказала, очень поверхностной.
Она откидывается на спинку стула и смотрит на меня с возмущенным и одновременно торжествующим видом, готовая к схватке, которую сама же старательно провоцирует.
–Ив чем же это заключается? – спрашиваю я с неподдельным любопытством и подпираю подбородок рукой.
–Ну, хотя бы в том, – отвечает Анна с таким видом, словно готовится выдать самый тщательно охраняемый секрет на свете, – что за последние два месяца ты ни разу не предложила мне помощь с ребенком.
Она многозначительно распахивает глаза, словно говоря: «Подумай только, какое безобразие! Подумай и признай, что была сто раз не права!»