Я смотрю на Кристиана, не веря собственным ушам.
–Не. Может. Быть, – говорю я медленно, чеканя каждое слово.
–Может, – отрезает Кристиан. – Она заявила Кэгни, что заглянула себе в душу и поняла, какую совершила ошибку. По словам Лидии, она открыла в себе лесбиянку в их первую брачную ночь.
–Бедный Кэгни. – Я качаю головой. – Что он сделал?
–Запил, естественно. Никуда не ходил, а только сидел в баре – в другом баре, понятное дело, – и накачивался спиртным.
–Понятно... Бедный Кэгни.
–И с тех пор он совершенно одинок.
–Ну, а почему Лидия вернулась? Ты сказал, она вернулась через полгода.
–Конечно, вернулась! Ей, видите ли, понадобился развод!
–Чтобы жениться на барменше? – спрашиваю я наивно.
–Вот еще! Рут она к тому времени уже бросила и собиралась замуж за какого-то богатого бизнесмена, торговавшего автомобилями.
Кристиан поворачивается и берет меня за руку.
–Ему было всего двадцать девять лет, Санни. Он ждал целый год, чтобы ее поцеловать. Она сказала, что обещание того стоит, и поклялась быть с ним до конца жизни. И оказалась очередной пустоголовой блондинкой. Вечно Кэгни вляпывается в неприятности с этими, блондинками.
–Ясно, – говорю я с вытянувшимся лицом.
–Но это не любовь, милая, – успокаивает меня Кристиан. – Это не любовь.
–Нуда.
Я незаметно смахиваю слезинку с левого глаза.
–Итак! – Кристиан хлопает в ладоши. – Вот мы и на месте! Что ты там собиралась получить на своей таможне?
Я сбрасываю охватившее меня оцепенение. Мы выбираемся из машины и тут же получаем в лица порцию холодного морского ветра.
–Господи Боже!
Я засовываю руки поглубже в карманы и направляюсь к зданию таможни. Кристиан семенит следом.
–Нам надо забрать четыре коробки, – объясняю я ему.
–Это понятно, но что в самих коробках? И главное, могу ли я притвориться, что мы с тобой любовники и все эти штучки предназначены для нас?
–Там всякие приспособления в стиле садо-мазо. Шелковые, очень красивые, украшенные лентами. И не надо притворяться, что мы с тобой любовники!
–Насчет садо-мазо звучит неплохо, – одобрительно замечает Кристиан.
Он распахивает входную дверь, и мы наконец-то входим в тепло.
–Напоминает сериал «Династия», – добавляет Кристиан. – Что-нибудь еще?
–Еще стимуляторы сосков.
–Извини? – Кристиан ошеломленно останавливается и хватает меня за руку. – Стимуляторы чего?!
–Сосков. Я пока не знаю точно, что они собой представляют, но попробовать интересно. Вроде бы это такой маленький приборчик, который надеваешь, включаешь, и он начинает втягивать сосок, как будто сосет его, а внутри там такие маленькие резиновые пипочки, и они щекочут...
Я показываю пальцами, как должны щекотать «резиновые пипочки».
–Можно сделать давление посильнее или послабее. Можно подключить холодную воду, и она будет подаваться внутрь...
–Хватит! – восклицает Кристиан. –Достаточно, Санни! Есть такие вещи, которые нельзя заменить никакими приборами. Язык ничем заменить нельзя. Вообще человеческое тело не заменяемо. Пластмасса не способна выполнять его функции!
–Я знаю. Хотя надеюсь, что продаваться будет хорошо.
Мы входим в просторный зал с длинной конторкой в самом дальнем конце, что делает его похожим на бар или магазин, только без каталогов, разложенных по прилавкам. Перед конторкой стоит очередь.
–Я не хотел напугать тебя, Санни, – говорит Кристиан, взяв меня за руку. – Я имею в виду там, в машине. Насчет Кэгни.
–Ты меня не напугал. Не волнуйся.
Я качаю головой. Очередь движется очень медленно.
–Мне нравится Кэгни, – признаюсь я тихо. – Очень нравится. Просто я боюсь, что с таким жизненным опытом, какой имеется у нас обоих, мы друг друга очень скоро возненавидим.
–А может, и не возненавидите, – возражает Кристиан, сжав сильнее мою руку. – Может, вы будете понимать друг друга лучше, чем кого бы то ни было другого.
–Не знаю. Может быть. Он мне очень нравится, Кристиан. Очень. И я даже не понимаю почему.
Кристиан поворачивается и треплет меня по щеке.
–Так оно и должно быть, дорогая. Так оно и должно быть.
ПРИНЦ УЭЛЬСКИЙ
Кто-то поднимается по лестнице, ведущей в офис Кэгни. Это явно не Айан, потому что не слышно стука костылей по деревянному полу. Стук костылей теперь сопровождает несчастного парня повсюду, и тот начинает медленно сходить с ума, измученный загипсованной ногой. В последние дни глаза у Айана стали какие-то бешеные. Он ведет себя очень странно – еще более странно, чем обычно, – и Кэгни приходится внимательно следить за тем, чтобы молодой помощник не наделал глупостей. Кроме того, с лестницы не слышно потока виртуозных ругательств и проклятии, исполненных на смеси английского и валлийского, – с их помощью Айан выражал свое отношение к чересчур большому количеству ступеней, которое ему приходилось преодолевать.