–А ваше отношение к еде серьезно изменилось?
–Да оно, собственно, и не менялось. Я по-прежнему все время думала о еде. Я и сейчас думаю. Думаю о том, что съела сегодня на завтрак. Думаю о том, что съем на обед и на ужин. Вспоминаю, как занималась утром в тренажерном зале и над какими мускулами работала. Подсчитываю, сколько сожгла калорий. Решаю, когда мне в следующий раз идти на занятия. Вспоминаю, сколько весила на прошлой неделе, и прикидываю, сколько буду весить на следующей неделе и через месяц. Думаю, какую одежду не могу носить сейчас и какую смогу носить через месяц.
Я говорю легко, без труда формулируя свои мысли, хотя впервые рассказываю о себе такие вещи.
–Как видите, я по-прежнему помешана на еде, только теперь это иначе проявляется.
–Похоже, вы стыдитесь этого.
–Конечно, стыжусь! Что тут странного? Большинство людей практически не думают о том, что едят. Почему же я постоянно озабочена только едой и ничем, кроме еды? Вы не представляете, как это ужасно!
Я чувствую себя... каким-то животным... самым примитивным животным. В то воскресное утро, когда с мальчиком случилось несчастье, когда все уже закончилось, я ехала в патрульной машине в участок, чтобы рассказать обо всем полиции, дать показания... и о чем я думала в такой момент, после такого ужасного происшествия? Подсчитывала в уме, сколько калорий сбросила за то время, пока бежала за похитителем!
–И как вы к этому... Простите.
–Вы хотели спросить, как я к этому отношусь?
Я делаю глубокий вдох, чтобы остановить набегающие на глаза слезы, однако голос у меня все-таки предательски дрожит:
–Я кажусь себе отвратительной. Единственное, что меня сейчас волнует, это потеря веса. Ничто больше меня не интересует – ни люди, ни чувства, ни все остальное. Я стала равнодушна к Эдриану. Меня совсем не радуют его слова про нас как про пару, а ведь я так давно мечтала их услышать! Неужели в наших отношениях все в прошлом? Почему меня совсем не интересуют его чувства? Неужели я всего за один год стала пустой и мелкой? Меня не волнует даже то, что я спасла ребенка...
Я никак не могу остановить льющиеся из глаз слезы и стараюсь не встречаться взглядом с доктором – смотрю вниз, в сторону, куда угодно, лишь бы не ему в глаза. Стоит мне заметить в них сочувствие, и я совсем расквашусь.
–Санни, вам страшно?
–Да, очень страшно. Я не могу остановиться. Я стала зависимой от своей диеты. Я обязательно должна сбрасывать каждую неделю очередные граммы и получать какое-то одобрение от практически незнакомых мне людей – от кассирши на станции метро, от продавца в киоске, в котором покупаю журналы. «Вы что, похудели? И много сбросили? Наверное, трудно было?» Раньше я никогда и ни от кого не слышала столько одобрительных слов... И теперь мне страшно, что в один прекрасный день все это закончится.
– Вы никогда не думали, что другие люди, другие женщины испытывают в подобной ситуации точно такие же чувства? Может, вам не будет так страшно, если вы поймете, что не одиноки в своих переживаниях?
–Но не все же люди так живут, правильно? Стройные женщины не помешаны на своем весе так же, как полные.
–Откуда вы знаете? Полагаю, всякое случается,
–По-моему, это неправильно, когда человек озабочен только собой.
–А если бы вы узнали, что все люди сосредоточены на своих проблемах не меньше вашего, вы прекратили бы голодать?
–Нет.
Я отвечаю тихо, почти шепотом, и доктору приходится напрягать слух, чтобы меня расслышать.
–Единственное, чего мне хочется, – продолжаю я, – это стать стройной. Я всю жизнь была толстой. Всю жизнь большинство мужчин не замечали меня в упор, а другие замечали так, что лучше бы и не замечали, – то услышишь какую-нибудь гадость, то насмешку, то еще что-нибудь. И всегда мне приходилось справляться со всем этим в одиночку. Я больше не хочу быть одинокой. Я хочу, чтобы обо мне кто-нибудь заботился.
Доктор поворачивается и берет со стола упаковку бумажных носовых платков, которую я никогда прежде не замечала. Слезы текут у меня по лицу так сильно, что придется вытирать не только глаза, но и нос, и щеки, и подбородок.
–Вы считаете, вас никто не полюбит, пока ваша внешность не станет идеальной?
–Не знаю. Я пока что только средней стать пытаюсь и то практически свихнулась.
–Вы не свихнулись, Санни.
Как ни странно, в устах доктора слово «свихнуться» звучит вполне естественно. Оно его совсем не смущает. Его вообще ничто не смущает. Мой отец наверняка почувствовал бы себя очень неловко, разговаривая на таком языке.
–Вы можете бросить свою диету хоть завтра, Санни. Я уверен, что вам больше незачем худеть. Сейчас у вас совершенно нормальный, здоровый вес. Вам не обязательно становиться худой. Достаточно того, что теперь вы избавились от нездоровой полноты. Возьмите себя в руки и примите решение.