Три маленькие девочки за сценой глотали теплое вино с минералкой. Им нелегко было пережидать танцующих принцесс, троица еще таила обиду за то, что их не признали годными в принцессы, хотя недостаток королевской крови обернулся наградой — отдельным танцем только для них троих; отличие, выдаваемое не всякому и призванное оттенить их юную резвость, а самое главное, надежды, которые они подают. Особенно София. Верно, всем троим полагалась дуга с цветами из креповой бумаги, пышное короткое платьице, передничек с волнистой тесьмой и тяжелые черные башмачки из настоящей кожи, но на Кристин и Робин напялили грубые черные парики из магазина шутливых подарков, на Софии же, занимавшей в танце центральную позицию, был мамин парадный парик из настоящих блестящих светлых волос. На репетициях под золотистыми софитами красота девочки казалась совсем ангельской. И гордая преподавательница не сомневалась: ее семилетняя ученица станет звездой представления. Она так и сказала родителям Софии на генеральном прогоне. К несчастью, София этого хвалебного рапорта не услышала: Сью и Джефф сочли за благо не рассказывать ей, чтобы она не подумала, будто родители навязывают ей балет. Пусть лучше София осознает свой собственный потенциал, когда придет время. Они опасались, что если сказать ей, какой талантливой они ее считают, она задерет нос и тогда уж непременно оступится и собьется с ритма.
Девочки давно готовы, а польки еще ждать и ждать. Три маленькие девочки заскучали. Другие танцуют, либо, стоя за кулисами, шепотом подбадривают выступающих, либо смотрят из зала, а они маются ожиданием, сплетенным из нервов и скуки, — а не развеять ли маету, мелькнуло в голове у Софии. Она зашептала дерзкие, опасные подстрекательства на ухо подружкам, поставила их караулить у черной лестницы и выхода на сцену и сбежала. Со всех ног по переулку, потом по улице — в национальном венгерском костюме, в парике со светлыми косичками, пластиковом веночке, трепыхавшемся на порывистом ветру недозволенного веселья, — в парадное и вверх по лестнице в глубь холла, туда, где кладовка. Три минуты спустя она вернулась с бутылкой теплого мускадета, тремя огромными пакетами шоколадных конфет и двумя бутылками «фанты». Кристин и Робин попробовали вино, оно им не понравилось, и они принялись за «фанту», для них равно запретную. София выпила полстакана мускадета, допила минералку, принесенную Робин, сделала еще четыре глотка вина и прикончила «фанту», недопитую Кристин. Более по недосмотру, чем по сценарию, все трое улыбались и рвались выступать, когда перед вторым отделением преподавательницы с родительским комитетом влетели за сцену, чтобы проверить готовность девочек.
Встать в позицию за опущенным занавесом, выждать четыре такта, и раз, и два, и занавес взвивается. А за ним три маленькие девочки уже танцуют. Кружатся. Перебирают ножками в идеальном согласии с музыкой. Прыг, скок, шажок, шажок. Скок, прыг, шаг, шаг. Раз подскок, два подскок, и поворот, и поклон. И прыг, и скок, и пауза, и вдруг Софии становится очень жарко, под блестящим париком чешется голова, прыг, и замешкалась, и споткнулась, и забыла, что дальше, смотри на Робин, повторяй за Кристин, и поворот, и подскок, но она поворачивается не в ту сторону, а софиты уже не такие яркие, как раньше, и почему все таращат глаза на сцену? На что они смотрят? На кого они смотрят? Почему судьи глядят на нее так внимательно, чересчур внимательно? Их бумаги шуршат, блокноты стукаются друг о друга. Кристин и Робин хватают ее за руки, руки Софии должны быть на дуге, но она не может найти ее концы, цветы из креповой бумаги отваливаются под ее маленькими потными пальцами, и скок, скок. Но подпрыгнуть не получается, ботиночная кожа липнет к полу, обычно легкие и послушные ножки отяжелели, София видит, как ее отражение кружится в начищенных башмачках, потом вспышка света и расширенные от ужаса глаза пожилой дамы-судьи, когда дуга разноцветной рвоты падает со сцены на первые ряды. Робин и Кристин мужественно пытаются продолжать, но зрители переживают за бедную маленькую девочку, музыка со скрипом смолкает, занавес падает, обрывая прыг, скок, шаг. Падает, но не так низко, как София.