– Я б тоже, – поддержал непринуждённую линию Дима.
– А ещё не удалось?
– Нет. Слишком молодой. Так, мальчик для выхода в свет. Да и то на раз, глядишь… Она ж успешная, не чета нам.
– Понятно уж… Но ты если что, клювом не щёлкай. Сладкая барышня, судя по всему. Да и спонсора найдёшь.
Дмитрий сделал вид, что погрузился в работу. Неприятно всеобщее внимание к той, кого он боготворил. Вряд ли замечали в ней то, что уловил он. Для них она лишь богатая и красивая чудачка, пригревшая на денёк щенка из подворотни. Пусть так и думают!
Достал телефон и глянул на «МЛ» в списке набранных номеров. Может, когда-нибудь, уверившись в её чувствах – будет звонить без страха. И непременно много раз за день!
И всю неделю думал о том, как исполнить заказ. Её заказ.
Что за неуловимая субстанция – время? Как изобразить злополучный год, не показывая образов, символизирующих его? Передать дух той поры… Даже не так – с помощью чего показать само время, саму дату в чистом виде?
Он понял, что королева хочет именно этого – поймать глубинную суть секунд, сложившихся в девяностый год прошлого века. Остановить мгновение, узреть само течение в первозданном виде. Ей не нужны шумные символы царившего тогда переполоха. Её интересует что-то личное, случившееся в том году.
Хотя, откуда такая уверенность? Так легко молодому воображению идти на поводу собственных поспешных выводов! Во-первых, то, что рассказала Вероника, могло случиться раньше, если Екатерина пошла в школу в шестилетнем возрасте, не дождавшись наступления положенных семи лет в октябре. Во-вторых, есть вероятность, что «МЛ» вовсе не интересовал девяностый год в том смысле, в каком он думал – может, просто ткнула наугад.
Он задумался. Посчитал на пальцах. И неожиданно понял, что начало последнего учебного года могло быть либо в восемьдесят восьмом, либо в восемьдесят девятом. И всё, больше никаких вариантов. Тысяча девятьсот девяностый вообще ни при чём.
Да и вполне может быть, что одноклассница перепутала дни похода за давностью. Либо нафантазировала, чего тоже нельзя исключать. Особенно ввиду того, что они конкурентки.
Кстати, в каких отношениях приятельницы? Как и все мужчины, в женскую дружбу Дима не верил – та всегда таит в себе подвох. Кто они друг для друга? Тайные соперницы, связанные давней приязнью, как часто бывает у фемин? Они работают вместе? Похоже на то, хотя нет доказательств. Вполне возможно, что компаньонки по бизнесу. И Катя, по всей видимости, главная. Нет явного подтверждения, но в Веронике ощущалось тихое несогласие с ролью вечной догоняющей.
А что если взять в качестве инструмента цвет?
Вот знаменитая золотая пора шестидесятых-семидесятых, к примеру. The Beatles, Bee Gees, Led Zeppelin, Pink Floyd, Rolling Stones… Хиппи, цветы жизни. Всё очень ярко и солнечно. Много любви и света, океан тепла и радости.
Оранжевая пора. Жёлтый, много жёлтого. Тёплый светло-зелёный – как летняя трава. Алый.
Да, вроде то, что нужно. Цвет потусторонняя вещь. Как и в случае со временем, тоже не ухватишь за хвост. И видишь его, и очарован бываешь как ничем другим – а что такое, не поймёшь никак!
Тонкая материя колористики – вот суть импрессионизма, вдруг вспомнил Дмитрий. Вовсе не мазок, хотя и он характерен. Колышущийся муар оттенков – зерно художников той поры.
Франция. Прованс. Тепло, тонко, культурно.
Может, когда-нибудь он увидит своими глазами то, что вдохновляло Сезанна и Клода Моне? Причём будет вкушать это пиршество для глаз вдвоём с Катей.
Оранжевый. Солнечно-жёлтый.
А какие цвета у заказанной эпохи?
Он поморщился. Конечно, все девяностые – его детство, вроде бы беззаботная пора. Но всеобщее отношение к мрачному лихолетью просочилось в душу и оставило след. Видел он, что время было тёмным. К тому ж именно тогда от них ушёл отец. Диме исполнилось десять, и хорошо помнились тяжкие, длинные, хмурые разговоры родителей. Не скандалил, не бил посуду, не кричал – папа был сдержанным человеком. Просто однажды ушёл. И больше никогда не появлялся.
Коричневый. Землистый. Тёмный серо-синий. Глухой буро-красный.
Да, это похоже на те годы, когда к власти рвался Ельцин. И дорвался-таки.