– Дозвольте спросить, почему вы пришли сегодня? Суббота ведь.
– В понедельник уже надо быть при работе. Вчера вечером вы были поставлены в известность о моём грядущем посещении. Вы профессионал и скорее всего влюблены в свою работу. Поэтому наверняка можно застать вас здесь и в выходные.
Карл смотрел колюче и озорно. Ему нравилась эта бойкая баба-сорванец.
– «При работе»… Вы это так по-русски сказали! – помедлив, он усмехнулся.
– А что в том такого? – она тоже улыбнулась в ответ.
– Просто совершенно прямые ассоциации возникают с вашей великой императрицей. Ну, вы знаете, о ком я.
– Они неспроста возникают и они верны, – Виолетта расслабленно откинулась в кресле и как бы невзначай положила пухлую руку с ухоженными ноготками на колено.
– Вы говорили, вас учила Величко?
– Да. Она умерла неделю назад, – прозвучала искренняя нота.
– Примите мои сожаления, – Йохансен сделал паузу. – Это очень хорошая рекомендация. Наука здесь не в лучшем состоянии нынче. Но я всегда интересовался вашей дикой и честной страной, поэтому имя Нины Сергеевны, конечно же, для меня многое значит. Жаль, что она не успела рекомендовать вас лично.
– Жаль, – Виолетта поспешно пыталась утаить то, что именно смерть наставницы подтолкнула к решению покинуть кафедру мединститута.
– Впрочем, нет худа без добра. Зато вы решились на кардинальные изменения. Извините за цинизм, это профессиональное, – Карл улыбнулся по-доброму.
Вот ведь мастак, как мысли читает!
Виолетта вышла от него даже окрылённая – перспективы виделись весьма радужными. Директор частной клиники сказал, что позвонит завтра, в воскресенье. И уже по одному этому можно было увериться в том, что она принята.
Тянулся контур, образовавший силуэт плеча и ворота – и вдруг перетёк в нечто совершенно иное. В продолжении виделся повернутый на большой угол капот иномарки той поры. Машины тогда напоминали мыльницы. Изнутри площадь, окаймлённая причудливо изогнувшейся линией, заполнена геометрическими фигурами неоновых расцветок. В таких тонах часто рекламировали новую технику на заре компьютерной эпохи. Надо добавить винтажных шрифтов, это ещё больше конкретизирует стиль времени.
Дмитрий любовался новым макетом. Получилось очень, очень хорошо! Особенно эта идея с плавно превращавшимися друг в друга неопределёнными абрисами. Ассоциации возникают положенные. А начнёшь приглядываться – нет здесь того, что чудится.
На телефоне высветилось «Антон».
– Что звонишь вдруг в субботу? – недовольно начал Дима.
– Извини, немного нетрезв. А выговориться по досаждающей теме, так уж получается, можно только тебе, – старший коллега был растерян.
– Ну и? Я тут в самом разгаре вдохновения.
– Творишь опять для своей сверхзвезды?
– Угадал. Давай, только коротко, в чём проблема?
– Обычно ты более сдержан и деликатен.
– Просто когда идея захватила, становлюсь раздражительным.
– Понимаю. Извини, Димон, пьян я чуток.
– Говорил уже. Ближе к делу.
Антон помедлив, вздохнул:
– Дурак я, Дмитрий. Повёлся на ворожбу этой красотки. Ловко лёг с ходу в лапки, и даже не просёк, что меня потащила, чтобы тебя куснуть.
– Это ты об Оле, что ли?
– Конечно. Ведь ты ей сразу приглянулся. А Катя твоя только вожжей под хвост дала своим приходом! А я лопухнулся, не увидел этих завязок. Думал, понравился такой девке!
Дима забыл о работе и переложил телефон из руки в руку:
– Ты влюбился, что ли, Антон?
– Да нет. Просто обидно, что так развели. Сделали разменной пешкой в битве за короля дамских сердец.
Ох, и польстило это высказывание, молодой дизайнер усмехнулся.
– И обидно, небось, что такая красавица только поманила?
– Конечно. Хоть и не любовь, тем не менее душу греет. Кто ж откажется от плотной дружбы с таким женским телом?
– Хорошо сказал. А что переживаешь-то?