Секира, коснувшаяся отца,
Пусть и тебя коснется сейчас,—
Пройдет через шею-волосок!»
Так ребенка смерти обрек,
Так был убит Кубугыл.
Пришел Чакмагыш — дом разрубил,
Сухую траву поджег.
Ханский приказ по земле не пошел,
А если даже пошел,—
Дальше Бога приказ не дошел.
Окровавившая сердца,
Обезглавившая отца,
Секира, что была тяжела,
Сына убить не смогла,
Ребенка судьба оберегла.
Вместо него умер другой.
Умер ханский приказ.
Бог невинного спас.
Жизнь его была дорога.
Вынув ребенка из сапога,
Так сказал Джантимир:
«Вступай, без роду, без племени, в мир!»
И дал ему имя: Идегей 6.
ПЕСНЬ ВТОРАЯ
О том, как Идегей рос под именем Кубугыла и стал судьей при дворце Токтамыш-хана.
У Джантимира шесть сыновей,
Шестой сын -Кубугыл.
В дому Джантимира Идегей
Рос под именем Кубугыл
Минул один год ему ~
Стала разверзаться земля,
По которой он проходил.
Минуло два года ему -
Стала его принимать
Самая почтенная знать
Стал он словом своим исцелять,
В слове его была благодать.
Минуло три года ему -
Начал он книги читать.
Четыре минуло года ему —
Удивлял он всех своим письмом,
Поражал он всех своим умом,
Прославился на целый свет.
Пять ему исполнилось лет —
Стал он главой семьи своей —
Пяти джантимировых сыновей.
В шесть — он ловким стал ездоком.
В семь — он сделался метким стрелком,
В восемь — силачом знаменитым стал.
В девять-десять — джигитом стал.
Степью шел — раздвигалась трава,
Возникала степная тропа.
Шел в горах — поднимался прах,
Впадина возникала в горах.
В одиннадцать лет — словотворцем стал,
За бедных людей — ратоборцем стал.
Мужем стал он в двенадцать лет,
Во всем народе славен был
И Алпамышу равен был.
И тогда Идегей сказал:
«Мужем я стал,— поддержу народ,
Ибо я для народа — оплот,—
Земли коснулся затылок мой.
Да видит народ от меня добро.
Седой отец меня воспитал,—
Да видит отец от меня добро!»
За табуном следил он в горах,
Был чабаном на сочных лугах.
С ягнятами он степью ходил.
На теле отрепья носил.
Удивлялись его уму,
Воздавали почет ему.
Безлошадному был он конем.
Заблудившемуся — путем.
Был он жаждущему — питьем.
Был он страждущему — врачом.
Одинокому был он мечом.
Посохом для пешехода он был.
Опорою для народа он был.
В четырнадцать — мудрости был сосуд
Четырнадцать запутанных тяжб
Разрешил его правый суд
И тогда хитроумный Кин-Джанбай,
Седой, многодумный Кин-Джанбай,
Шесть изо рта выпускавший письмен 7
Шесть понимавший чуждых племен,—
Колено, придя, пред ним преклонил!
В пятнадцать лет созвал Идегей
Девяносто сыновей
Девяностоглавой орды.
Молвил: «Вступим в борьбу сейчас.
Если я одолею вас,—
Стану я над вами главой.
Одолеет меня один из вас,—
Станет он главой надо мной»
Идегей, сказав так,
Свой простой снял кушак,
Как знамя, над площадью вознес.
Начал борьбу Идегей.
Девяносто сыновей
Одолеть его не могли,
Всех Идегей одолел.
Побежденным он повелел
Снять одежды, в кучу сложить,
И речь такую повел:
«Это — Токтамыша престол.
Я сяду, вы будете мне служить».
И потом сказал Идегей:
«Тот, кто скачет среди травы,
Кажется,— хан Токтамыш.
Не склоните пред ним головы.
Если «салям» не скажет он сам,
Первыми не говорите «салям».
Вот на сивом коне Токтамыш
Показался вдалеке.
Сокол на седельной луке,
А вокруг степная тишь.
Подъехал он к айдале.
Увидал, подъезжая, ребят —
Девяносто их, а один
Восседает, как господин.
Он подъехал — они молчат,
Саляма не говорят,
Не склоняют пред ним головы,
Не ложатся среди травы.
Сказал хан Токтамыш:
«Девяносто вы сыновей,
Не найти благородней, знатней,
Но благородство чуждо вам:
Первыми не говорите «салям»,
Не склоняете головы.
Кто из нас старше: я или вы?»
Идегей, слегка вперед наклонясь,
На правую руку облокотясь,
Токтамышу так отвечал:
«Вначале был старше ты.
Мы будем старше потом.
Ты сам убедишься в том.
Девяносто при нас парней.
Если возраст их подсчитать,
Сколько им лет и дней,
Выходит, что старше — мы,
И нет превосходства у тебя,
Да и нет благородства у тебя:
Первым не поклонился нам,
Первым ты не сказал «салям».
Оказался непочтительным ты,