Эй, Идегей, Идегей,
Не уходи до поры!
Жили две пэри, две сестры.
Я родился от старшей сестры,
Ты родился от младшей сестры.
Подвигом не гордись, не хвались,
Поводов для гордости нет:
И я родился от пэри на свет.
И ты родился от пэри на свет:
Старшего брата ты убил!
Не уходи, Идегей, подожди,
Не выслушав, не уходи,
Слишком вина твоя тяжка!
Если бы досыта ты всосал
Материнского молока,
Ты б тогда милосердным был.
Жесткое сердце бьётся в тебе:
Старшего брата ты убил.
Ты теперь одинок, Идегей,
Камнем на грудь убийство легло!»
Тут воскликнула Акбиляк,
Алое обнимая седло:
«Батыр, великий, муж Идегей!
Месяцеликий муж Идегей!
Барсова кость, львиная грудь!
Недругов победивший в борьбе!
Руки молодые мои
Да будут подушкой тебе!
Косы золотые мои
Да будут периной тебе!
Твои да будут долгими дни!
Муху — душу мою — сохрани!
Изумивший страну батыр,
Удививший отвагой мир,
Прими в объятия меня!
Поедем к моему отцу.
Мой отец тебе даст коня,
Шубу — на загляденье — даст,
Стольный град во владенье даст,
Край вечнозелёный даст,
Он меня тебе в жёны даст,
Сделает он тебя главой
Многочисленной рати своей.
Поедем, поедем, Идегей!»
Тут рванулся ярый конь,
Вздыбился чубарый конь,—
Нет, не уйти от старика,
Сильная у него рука!
Продолжал хрипеть Алып:
«Не уходи, Идегей, подожди,
Не выслушав, не уходи:
Мылом не выбелить того,
Кто родился чёрным на свет;
Силой не выпрямить того,
Кто горбатым увидел свет;
Мучил тебя хан Токтамыш.
Если к Тимиру перейдёшь —
Свой хребет не распрямишь,
Избавителя не найдёшь.
Храни мои слова в ушах:
Страну твою захватит шах,
Выпьет кровь и разграбит дом,
Имя твоё покроет стыдом.
Он твой род поработит.
Твой народ поработит.
Он твоими руками в бою
Поработит отчизну твою.
Земли твои разрушит он.
Клятвы свои нарушит он.
Тысячи раз обманет он,—
Таким, как ты, не станет он.
И это узнав, уйди, Идегей!
Проклятье моё стрелы острей:
Камень оно пройдёт насквозь!
Оно бы и сейчас нашлось,
Но если я тебя прокляну,
Что я делать буду, батыр?
Если тебя не прокляну,
Чистым покину этот мир!
Не веришь моим словам?
Скажу примету одну:
Из приказов твоих ни один
Не исполнит твой сын Нурадын.
Ссориться ты будешь с ним,
И, поспорив, станешь кривым,
Окривеешь на правый глаз!»
Прохрипев в последний раз,
Отдал душу Кара-Тиин.
Душу выпустил он из рук,—
Хвост не выпустил он из рук,
Крепко мертвец коня держал.
Идегей бичом взмахнул.
Скакуна ногой толкнул.
Разъярился конь, задрожал,
Вздыбился чубарый скакун
И рванулся ярый скакун,—
Но с места сойти не может он
Выхватил Идегей из ножон
Удлиняющийся меч.
Размахнулся мечом с плеча,—
Конский хвост отлетел от меча,
Освободился чубарый конь.
А семнадцать батыров-мужей,
Увидев из-за камышей,
Что Кара-Тиин-Алып
От руки Идегея погиб,—
Подскакали к стану тогда.
Испугали охрану тогда.
Кара-Тиина-Юсунчи
Передние воины все,
И средние воины все,
И задние воины все,
От страха расстроены все,—
Рассыпались на конях,
Будто весь мир им тесен был!
И показались в степи
Сорок верблюдов и кобыл,
Сорок погонщиков-рабов.
Те, кто были рабами вчера,
Преклонили колени свои.
Идегею сказал Кулчура:
«Этот муж, Кара-Тиин,
Поработителем нашим был.
Этого мужа ты убил.
Слепли наши глаза от слёз,—
Ты невольникам волю принёс.
Ты, кто для страждущих стал врачом,
Ты, кто для жаждущих стал питьём,
Для заблудившихся — путём,
Для безлошадного — конём,
Братом для безродного стал,
Пищей для голодного стал,—
Оказалось, ты — Идегей!
Прахом лежа на пути твоём,
Дорожную молитву прочтём:
„Когда ты помчишься в пыли дорог,
Да будет с тобой Хызр-пророк,
Да будет открытым твой путь всегда,
Да будет беглянкой твоей — беда!“»