А вот споры ему наши нравились. В спор он обязательно вмешивался, особенно если по жизни что-нибудь. Любил и вопросы каверзные задавать. А тут сразу и в институт, да еще в юридический.
Диктор в телевизоре объявил итоги отборочного матча чемпионата мира по футболу Польша-Болгария. Матч только что кончился. Я смотрел на экран, на Колькины руки, роющиеся в жидкой стопке тетрадей, на эти рабочие руки, которые столько бы пользы могли принести на заводе, на затылок его поблескивающий бриолином, и думал: «Интересно, удастся ли ему переключиться с труда физического на труд умственный»? Не знаю.
-Держи.
В мои руки упал справочник для поступающих в ВУЗы СССР на 1967–1968 годы. Открыл закладку. «Правила поступления в Саратовский юридический институт».
-И три экзамена всего сдавать?
-То-то и оно! - гордо отвечает Колька и в его линзах радостно блеснули три одинокие лампочки, гордо изображающие что-то похожее на люстру,
- только иностранный еще.
-Итак, - подвожу я итог, - русский, литература (устно), русский, литература (письменно), история СССР и иностранный.
- Там профилирующий — то русский, литература, а иностранный так. Мне бы на тройку сдать, - донеслось из кухни.
- Мне б его на три, - задумчиво повторил я. - Коль, а Коль, - крикнул я ему на кухню. - А почему в юридический—то? И почему в Саратов?
Ответ Колькин был предсказуем и не нов вовсе. Мол, не люблю я математики, а здесь ее и сдавать не надо, мол история — это ерунда, главное — это русский и литература на пять сдать. А там.
-А почему не в наши, кировские, не в политехнический, не в пед?
Тут он почесал затылок:
-Видишь ли, Санька, - и развел руками, причмокивая, так и не сумев сформировать мысль. Махнул рукой. Но я все понял и так. Подальше. Мол там полегче поступить.
Несчастный Колька, наивный Колька, уж не думает ли он, что туда поступить легче и учиться легче. Ведь везде одинаково. Зря он так думает. И вообще, как следовало из его путаных разъяснений, он сам все смутно видит, но фантазии эти, несомненно, тешат его душу. Мне не хотелось Кольку сразу приземлять с этих заоблачных вершин и не мог прямо сказать ему, что мол не его это. Зачем парня обижать. Мечта должна быть у каждого. Но чтобы сбыться, мечта должна жить в душе долго-долго, может много лет, чтобы исполниться, да к тому же надо вкалывать и вкалывать самому, чтобы хотя просто ее приблизить и сделать реально видимой.
Он еще что-то заикнулся, спросил меня о призвании. Выслушал мой многословно- мутный ответ. В очках его искорки интереса не зажглись, и я печально констатировал, что и сути этого высокого слова «призвание» он не знает.
Я не позволил себе прямо отрубить его мечтания, не позволил указать на его недостатки в самообразовании, не напомнил о том, как он проигнорировал мои страстные призывы к нему заняться литературой в моем литературном кружке, написать рассказ о своей рабочей жизни. Ничего я ему такого не сказал и не мог сказать. Зачем? Я зашел издалека. Я просто спросил Кольку, а знает ли уважаемый абитуриент, когда была и по какому поводу Тегеранская конференция? А когда состоялся третий съезд комсомола? А апрельские тезисы Владимира Ильича, знаешь?
(Это я с таким заумным видом для понта спросил. Спросил потому, что сам только вчера по истории прошел, а про тезисы позавчера на собрании нам рассказывал секретарь комитета техникума Виктор Ершов.)
Ничего. Молчит Колька. Ага, злорадствую я, ощутив себя сразу этаким профессором, с удовольствием пытающего нерадивого студента, или, не худой конец, нашим преподавателем истории Самсоновым, уважаемым мной человеком. Колька молодец. Он на мой подленький прикол не обиделся. У Кольки выдержка хорошая на наши шутки. За что мы его и ценим. Ну, ничего, если захочет поступать, нагонит, выучит, поможем. Ни одной эмоции не отразили в его очках три тусклые лампочки, изображающие люстру. Ничего. По русскому и литературе я уже не говорю. Здесь еще хуже. Заговорили об иностранном.
-Ты знаешь, Коля, - хвастливо поправляю я свою прическу перед зеркалом его бриолином, - я себе выработал программу по немецкому языку. Мало-мало сдвиги есть. Учу по пять слов в день. Нормально получается.
- Да, мне бы немецкий на три, - повторил свою мантру Коля. И вздохнул, сняв вспотевшие вдруг очки, и посмотрев на меня своим классически недоуменно- печальным взглядом поверх их.
- Коль, ты не расстраивайся. - успокаивая я его, когда мы вышли из дома и направились в клуб на танцы. У тебя весь год впереди. Если захочешь, я помогу.
Подошли Санька Носач, Баса, Выса. А Жека у клуба будет ждать. У них с Максом там какие — то дела. Прямо ко клубу и подойдут.
Идем шумим, смеемся. Князь впереди. Довольный, модный энергичный.
А мне подумалось грустно. Вот идем на танцы. А ты, Князь, мечтаешь поступить в институт. Так ты выбери, танцы или подготовка к поступлению? Я бы тебя поднатаскал. Когда тебе еще готовится? 8 часов смена. После смены вечером вечерняя школа. Только выходные и остаются. Ведь если ты собираешься готовиться к поступлению в институт, то ведь не на танцы надо идти, а в библиотеку бы, что ли.
Вот так мы и выбираем свой жизненный путь.