— И что теперь? Раса орков не состоится? Потому что никто больше не даст им трансформировать человеческих девушек.
— Да у них и не выйдет. Для настоящего превращения нужен был специальный состав для питья…
— Точно, Наське же он что-то вливал!
— Да. И какие-то… — она поморщилась, —…компоты для питания грибницы. Не думаю, что ещё кто-то сможет такое повторить. Тут был особый талант. Редчайший.
— Вот и хорошо, я считаю. Так значит, на этих детях всё закончится?
— С ними всё пока далеко не определено́. Посмотрим…
Ну что, и то хлеб. Посмотрим. Зато орков я определённо могу лечить, и это радует.
Надо рассказывать, что я поделилась с мужем инфо́й? Давайте не надо? Я всегда ему всё рассказываю, иногда, по-моему, даже слишком. Не знаю, как у него в голове всё это вмещается…
Пацан всё ещё смотрел квадратными глазами, но малость подвинулся в сторону того, чтобы считать меня «добрым шаманом». Ещё больше его в новом мнении убедил мой приказ «выдать Бычу шапку, чтоб уши на морозе не отвалились». Плюсик к репутации.
Орочья деревня оказалась сетью землянок, переходящих в пещеры. Зелёная мелюзга, избавившаяся от тотального контроля, бегала по лесу, не уходя однако далеко от входов. Завидев приближающийся отряд, они забежали внутрь, как муравьишки перед дождём, и затаились.
Отцы-командиры выставили вперёд Быча, который проорал в дыру, что-то типа: «Люди хорошие, дают еды, выходите!»
Вообще, несмотря на то, что в деревне остались одни бабы и малолетки, лезть в катакомбы, чтобы получить в темноте по кумполу, категорически не хотелось. А ещё всё это напоминало мне анекдот про Змея Горыныча, который «Честный бой — так честный бой! А чё в ж*пу-то орать⁈» — и меня пробивало на нервное хи-хи.
Когда все призывы орчонка не возымели действия, вперёд выступил Глирдан. Его речь больше походила на «Граждане бандиты» из «Места встречи изменить нельзя», с небольшой добавкой: «всем женщинам, похищенным и изменённым, гарантируется возврат в человеческое состояние». И ещё барон прибавил, что его задолбало уже тут стоять, и если они вот прям щас не вылезут — он сожжёт всё нахер без разбора!
И вот тогда они потихоньку полезли — большие, похожие на Настю до обратного превращения, угрюмые, пришибленные. Двадцать семь превращённых женщин. За ними выбирались дети — сперва самые мелкие, совсем салатно-зелёненькие, потом постарше. Таких как наш арестант было едва ли с десяток. Все столпились посреди поляны, окружённые сводным отрядом.
Барон положил свою тяжёлую руку Бычу на плечо:
— Смотри! Все здесь?
Орчонок, довольно забавно выглядевший в армейской ушанке, закрутил головой:
— Нету ещё — вот! — он показал четыре пальца.
— Больших, как ты?
Пацан надулся:
— Я больше!
— Ты не дури давай! Рукой покажи: какой рост?
Все четверо оказались довольно большие уже орчата.
— Что делать предлагаешь? — князь мрачно смотрел на своих бывших подданных. Большинство, похоже, его и не узнавало.
— Да запустить туда пару файерболов! Шустрые, успеют выскочить.
Одна из орчих, слушавшая их разговор, сделала пару шагов в их сторону, но была остановлена дружинниками, выставившими вперёд щётку копий. Однако князь, всё ещё болезненно разглядывающий строй зелёных баб, увидел и крикнул:
— Чего тебе?
— Нельзя жечь! — низкий голос орчихи с лёгкостью преодолел разделяющее их пространство, — Там полная грибница! Новые девушки!
Князь с бароном уставились друг на друга:
— Ну, и что теперь?
Я тоже крутила в голове варианты. Можно заглянуть Бычу в голову, выцепить портреты этих четверых, передать их Кадарчану, и он будет точно знать — где они есть. Пока этот многоступенчатый план созрел у меня в голове, отцы наши успели договориться с инициативной орчихой (звали её, к слову, Маша) и пошли с ней под землю. Именно что барон и князь. Спустя буквально две минуты из дыры в земле вылетели держащиеся за разные части тела огуречные пацаны. Видать, были по-быстрому отоварены Вовой. Вот теперь я тоже пошла на экскурсию. В смысле — в составе отряда спасателей.
ВОПРОСЫ ФИЗИОЛОГИИ
Кельда
Шаман был реально, нет — нереально сумасшедшим. Не сомневаюсь, что внутри было всё устроено по его вкусу — разноцветная плесень по стенам, странного вида светящиеся грибы, резкие запахи, от которых голова начинала болеть и кружиться.