Скорее третьего — слишком уж хорошо держался, даже с высушенным чуть ли не до дна резервом. Надо признать, драться младший Распутин умел неплохо. И случись наша встреча чуть раньше или не окажись при мне перстня, подаренного ее высочеством Елизаветой, вероятнее всего, это я остался бы медленно остывать на снегу с головой, отделенной от туловища хирургически-точным разрезом.
— И именно поэтому я никак не пойму, как такой человек мог погибнуть якобы случайно, да еще и от рук подготовленного офицера, который получил приказ брать его живым. — Морозов перевел взгляд на меня. — Вы знаете, почему я позвал еще и вас, господин прапорщик?
— Никак нет, ваше сиятельство. — Я пожал плечами. — Вряд ли есть хоть малейший смысл полагать, что это я мог убить Распутина.
— Казнить! По-моему, это слово подходит куда лучше. Впрочем, обвинять в подобном курсанта действительно глупо. Однако, судя по рапортам остальных участников операции, вы первым… одним из первых, — поправился Морозов, — отправились в погоню за Распутиным за пределы здания и территории усадьбы. А значит, вполне могли видеть, что там произошло.
— Вероятно, мог. Но, к моему же глубочайшему сожалению — не видел, ваше сиятельство. — Я развел руками. — Когда я обнаружил тело, все уже случилось. Голова лежала отдельно, примерно в десяти шагах. И никаких следов или…
— Достаточно. — Морозов махнул рукой. — Все это я уже неоднократно читал. И если вам больше нечего сообщить…
— При всем уважении, ваше сиятельство! — не выдержал Гагарин. — Неужели вы считаете, что кто-то из офицеров гардемаринской роты станет утаивать столь важную для нашего общего дела информацию? Или — не приведи господь! — обманывать старшего по званию?
— Откуда мне знать, Сергей Юрьевич? — Морозов насупился еще сильнее. — Смею предположить, что в том лесу не было никого, кроме ваших людей и покойного Распутина. Если уж он, уж простите меня, скончался… Не станете же вы утверждать, что это случилось само по себе?
— Разумеется, нет, — буркнул Гагарин. — Однако и добавить мне совершенно нечего. Разве что… могу только предположить.
— Уж будьте любезны, Сергей Юрьевич — предполагайте!
— В лесу было еще темно. Возможно, из-за плохой видимости кто-то из бойцов неверно оценил местонахождение… объекта. Или расстояние до него. — Гагарин говорил нарочито-неспешно, осторожно подбирая слова. — И случайно сработал атакующим элементов по цели, а не рядом.
— И случайно одним ударом обезглавил Одаренного четвертого ранга? — Морозов поморщился, как от внезапного приступа зубной боли. — Вы сами-то в это верите?
— Я верю в то, что написал в рапорте. И верю своим людям, — холодно отозвался Гагарин. — И если у вашего сиятельства остались еще какие-то вопросы или претензии к работе гардемаринской роты, я попросил бы оформить их официально. Если мне не изменяет память, гардемаринская рота не обязана отчитываться перед Советом безопасности.
— Похоже, вы не в полной мере представляете себе наши полномочия, Сергей Юрьевич, — усмехнулся Морозов. — Не говоря уже о том, что не далее, как этой ночью сами запрашивали у меня разрешение на проведение операции, разве не так?
— Времени было мало. Я мог бы обратиться напрямую в министерство, но… — Гагарин замялся и поджал губы. — Вы и сами знаете, сколько пришлось бы ждать подтверждения.
— Мы оба знаем. Так что давайте не будем делать вид, будто мы не заняты одной и той же работой. За последствия которой отвечаем все вместе, начиная с меня и заканчивая господином прапорщиком. — Морозов устало потер глаза и провел ладонью по лицу, приглаживая усы. — И мне бы очень не хотелось, чтобы кто-то здесь думал, что я сейчас таким образом пытаюсь назначить виновных или подозреваю кого-то.
— Никак нет, ваше сиятельство, — буркнул я. — И мысли такой не было.
-Мысли не было… Ладно вам уже… обоим. — Морозов махнул рукой. — Бог с ним. Отработали как надо. И все, что вам по такому случаю причитается — получите, слово офицера. Жалко, конечно, что самого Распутина взять не вышло, но что уж тут поделаешь. Всем иногда свойственно ошибаться.
Его сиятельство, наконец, сменил гнев на милость. И даже любезно пригласил нас с Гагариным присесть на диван у стены. Видимо, обязательная часть «порки» подошла к концу, и пришло время поговорить по делу.
— В общем, нормально. Мы в той усадьбе столько всякой дряни взяли, что хоть сто человек посадить хватит. И надолго. Но в целом ситуация складывается… В общем, хреново она складывается, господа офицеры, — вздохнул Морозов. — Я пока еще не знаю, какая именно гадость назревает, но чую, нас ждет что-то похуже девяносто третьего года. Не исключаю, что к весне Совету придется ввести в столице чрезвычайное положение.