— Мне нравится быть графиней, вот и все. Роль твоей жены — мое лучшее творение, — говорила она супругу.
— Я знаю, детка. У тебя редкий талант быть счастливой. И, хочу думать, что главную мужскую роль в твоей нынешней и всей остальной жизни удалось перехватить мне. — Он настороженно заглядывал в черные блестящие глаза жены. Граф не терпел конкурентов, тем более не собирался делить ни с кем привязанность своей драгоценной жены. — Надеюсь, ты не пожалеешь о сделанном выборе. Оперные певцы капризны, как женщины, и чертовски непостоянны.
— Никогда не думай об этом! — нахмурилась Снежина. — Я никого не любила, кроме Мирчо. И теперь у меня не может быть других мужчин… Ах, милый! — Снежина по-кошачьи гибко прильнула к Генриху. — Ты же сам прекрасно знаешь, что Снежная королева растаяла… Я люблю тебя, дорогой, и намерена осуществить сказку о фантастически счастливом браке.
После школы Софи отправили в Сорбонну. Она с десяти лет мечтала о профессии тележурналиста, снимая репортажи видеокамерой. Снежина нехотя рассталась с дочерью, которая наконец доросла до возраста настоящей подруги. Но через год девушка вернулась в поместье, заявив, что намерена отдохнуть, поколесить по миру, набраться опыта, а уж потом решать такое серьезное дело, как выбор профессии. Истинная же причина скрывалась в личной драме.
— Мама! Я должна, наконец, поумнеть! — В эти дни Софи перешла от привычного «Ина» к «маме». Девочка, всегда чувствовавшая себя взрослой и чрезвычайно разумной, нуждалась в защите и помощи. Друг Софи — ее первый настоящий парень — оказался подонком.
Выслушав трогательную и до смешного заурядную историю отчаявшейся дочери, Снежина про себя рассмеялась, хотя на ее лице застыло скорбное сочувствие. Она знала, как быстро затянется рана семнадцатилетней глупышки и как много раз она еще скажет, сияя: «Я влюбилась, ма!», а потом: «Я так несчастна…» Ни красота, ни ум, ни душевное тепло не защитят девочку от ударов судьбы. Она должна испытать их на собственной шкуре, избавляясь от излишней доверчивости и тяги к безоглядной влюбленности.
— Ты сделаешь выводы, правда, детка? Нельзя терять голову от каждого смазливого паренька, обещающего бросить к твоим ногам весь мир. — Она перебирала кудри Софи. Уткнувшись в ее колени, девочка тихонько всхлипывала.
— Никого никогда больше не полюблю! Всех буду заманивать и бросать! Как царица Клеопатра.
— Слава богу, что пострадала только твоя неопытность… Ты даже себе не представляешь, сколько проблем снимает безопасный секс… В мое время девчонкам приходилось делать втайне от родителей аборты! Зачастую в совершенно ужасных условиях. И была опасность заразиться венерическими заболеваниями. Брр! Моя подруга чуть не умерла — она пыталась избавиться от ребенка, наглотавшись таблеток, и отравилась сама.
— Об этом не беспокойся, мама. СПИДа и беременности у меня точно нет. Зато в душе вот такущая рана! — она хмурилась, показывая распахнутыми руками размеры душевной травмы.
— С ней мы справимся, дочка. — Они обнялись, чернокудрые красавицы, так похожие на сестер.
…Софи решила продолжить учебу в парижском университете. Она писала матери огромные письма, на все праздники приезжала домой и вот теперь притащила с собой целую кучу друзей.
Запыхавшись, к Снежине подбежала Кери — худенькая, мальчишеского типа блондинка, прижимавшая к груди крупного щенка. Щенок борзой лизал ей щеку, и свора собак юлила вокруг ног.