— Легкомысленный? — Снежина улыбнулась. — Многие остаются такими до глубокой старости, предпочитая серьезным чувствам необременительный аттракцион.
— Ты кого-нибудь любила до папы? Серьезно — с сексом?
— Мирчо был моим первым мужчиной. Но потом… Я продолжала любить его больше всех на свете и позволяла себе флиртовать с другими. Просто так — из любопытства, лихости. И потому, что без этого вроде неинтересно. Наверно, так поступать нельзя. Можно запутаться и потерять самое ценное. Любовь одна, но подделок под нее — тысячи.
— Я действительно все перепутала. Оказывается, любовь слишком сложное дело, а секс — не слишком интересное занятие.
— Тогда нечего и беспокоиться. Вы не любили друг друга.
— Но ведь все было прекрасно! Мы катались на катере по ночному Парижу, клялись в любви небу, забравшись на самый верх Эйфелевой башни… Мы везде целовались и говорили только о любви. Даже на Перлашез… Казалось, никто, никто в мире не был так счастлив… Как он мог все забыть?!
— Если он увлекся другой девушкой, то это вовсе не значит, что врал тебе про любовь. Просто он так себе ее представляет. И может, в старости будет вспоминать проведенные с тобой дни как нечто самое драгоценное в своей жизни.
— Пусть. А я — нет. Я постараюсь забыть… — упрямо насупилась Софи.
— Верно, дорогая. Тебе восемнадцать, впереди еще столько разочарований и восхитительных сюрпризов.
— Ты думаешь, еще не все кончено?
— Все главное, самое лучшее, самое радостное ждет тебя. Постарайся не повторять ошибок и не принимать всерьез болтливых мальчишек. Размениваться по мелочам — не твой стиль. Ты же знаешь, детка, купюра в тысячу марок — совсем не то же, что куча бумажек по одной марке.
Софи засмеялась, вспомнив детский эпизод — она подарила няне на именины новенькую купюру. Старушка осторожно держала хрустящую банкноту: «Сохраню на память».
— Купи себе лучше конфеты или что-нибудь приятненькое!
— Нет… На конфеты можно тратить мелочь. Мелочь — деньги для мелких приобретений и мелких людей. А такую вот бумагу разменивать нельзя.
После разговора об изменнике Жане прошло семь лет. Софи и в самом деле повзрослела. Теперь она испытала на себе, что значит зависть, ложь, корысть, и поняла, что не стоит опрометчиво доверять прекрасным словам, клятвам, пылким юным страстям. В области интимных чувств она проводила вдумчивую исследовательскую работу. К флиртам относилась как к своего рода экспериментам, не позволяя им перерасти в нечто более серьезное. Порою ненадолго увлекалась, переживая эйфорию влюбленности, но легко «спрыгивала с качелей», переключаясь на другой объект: занятия в библиотеке, работу над научными рефератами, спорт.
Думая о будущем, Софи видела себя хорошим профессионалом, разъезжающей со съемочной группой по самым опасным точкам планеты. Свободное время она станет проводить дома. Среди цветников Флоренштайна будет собираться все семейство: старики, мама с папой, взрослый Арни, Софи с грубоватым пустынным загаром после трудной, но сенсационной экспедиции. Рядом в ее мечтах о будущем маячил некий добродушный и преданный человек — муж. С сыном на плече и маленькой девочкой, виснувшей на его руке. Яркое семейное фото, предназначенное для альбома. Какие же еще нужны планы?
У молодой графини Флоренштайн в друзьях недостатка не было. Кеннет и Кери Бенедикт задержались в ее свите уже второй год. Софи пару раз гостила в поместье Бенедиктов, брат и сестра охотно навещали Флоренштайнов. Кери, кажется, не теряла надежду сосватать брата, а сама явно рассчитывала добиться расположения Пауля. Они встречались в поместье прошлым летом, и с тех пор Кери не переставала интересоваться троюродным кузеном Софи. В общем-то, обычная тусовка, в которой у каждого был свой интерес.
Загадку в этом смысле представляли арабы. Хасан учился в Сорбонне первый год, ни с кем особо не общаясь. Гариб то ли жил с ним в парижском доме, то ли прибыл на лето, но мрачноватая пара везде появлялась вместе.
— Слушай, киска, — подмигнула Софи Кери на студенческой вечеринке, посвященной окончанию учебного года. — Полагаю, тот красавчик примазывается к нашей компании из-за тебя. Ему здесь все явно не в кайф. Ведь им вроде ни есть, ни пить, ни танцевать нельзя?
— А как они размножаются? — Кери скользнула нарочито загадочным взглядом по лицу восточного красавца.
— Попробуй выяснить! — засмеялась Софи.
Во всю мощь гремело техно, мелькали цветные сполохи светоустановки, разгоряченная танцами Софи потягивала у барной стойки оранжад со льдом.
— Мадемуазель не танцует? — подошел и почтительно встал рядом Гариб. — Тогда мы можем поговорить? Ведь вы уже скоро получите диплом и станете работать на телевидении. Мой друг Хасан всерьез занимается политикой. Он хотел сделать вам деловое предложение.