Нас убивают за православную веру, внедряя унию, и мы приехали сюда укрепиться, чтобы принять, если надо, мученичество за Христа.
В соборе стояла звенящая тишина, а батюшка рассказывал, как захватывают православные храмы. К церкви подъезжают автобусы с пьяными автоматчиками, и те врываются в храм, круша прикладами рёбра священнику с прихожанами. Алтарь они обязательно оскверняют, справляя здесь нужду или загасив сигареты о престол. Семинарию же, рассказывал батюшка, громили так — хватали за руки, за ноги семинаристов и, раскачав, выбрасывали со второго этажа спинами об асфальт.
А потом начался штурм епархиального дома. Молодого священника, преградившего вход к владыке, выволокли во двор и забили насмерть. Как же отчаянно кричала мать священника, пытаясь прикрыть сына своим телом!
— Мы позвонили в милицию, умоляя предотвратить убийство, — рассказывал отец Александр. — А из милиции с хохотом отвечают: «Вот когда убьют, приедем полюбоваться на труп».
Не желая напрасных жертв, владыка хотел выйти к погромщикам. Но верующие стеной преградили дорогу:
— Владыко, убьют пастыря — рассеются овцы.
Забаррикадировавшись в комнате верхнего этажа, они молились вместе с владыкой. Автоматчики уже крушили прикладами дверь, когда одна женщина сказала:
— Владыко, у меня есть молитва преподобному Амвросию Оптинскому. Благословите читать.
Они опустились на колени, умоляя о помощи преподобного Амвросия. И вдруг удивились — за дверью была тишина. Они выглянули в окно и увидели, как автоматчики, будто гонимые страхом, в панике бегут к автобусу. Один споткнулся, рассыпав доллары. А приглядевшись, они увидели, как и другие на бегу рассовывают доллары по карманам.
— Вот почему, — закончил свою проповедь отец Александр, — мы приехали к мощам преподобного Амвросия Оптинского, заступника и защитника православных христиан.
После проповеди ко мне подошла одна из прихожанок отца Александра. Подала свёрток с рушником и варежками и сказала по-украински певуче:
— Прими, будь ласка, на помин души.
— А кого поминать?
— Да меня — Марию.
— Как тебя? Ты ведь живая.
— Да убивают же нас за Христа. Вдруг всех забьют, а ты помянешь.
Шёл 1992 год. Готовилась к смерти украинка Мария, и по-сибирски спокойно умирал в больнице мой папа. Перед смертью он надел на себя православный крест и сказал, улыбнувшись по-детски:
— Вот освятился верой отцов.
После смерти папы я машинально продолжала выполнять данное им поручение — вырезать для него из газет материалы об Украине. Как же горько мне было от этих вырезок, где превозносилась уния — от века «истинная», «исконная» вера украинцев. Что ни издание, то многоголосый, хорошо оплаченный крик: «Свободу униатам!» А про верёвку забыли... Почему мы всё забываем?
Грузинский тост (быль)
Это было в те времена, когда по радио часто передавали жизнерадостную песню «Мой адрес — не дом и не улица, мой адрес — Советский Союз». Потом Советского Союза не стало, и песня сделалась гимном бомжей. И всё-таки снова вернусь в те годы, когда мы искренне верили, что «Союз нерушимый республик свободных сплотила навеки великая Русь», и надо крепить эту сплочённость, потому что все люди — братья.
Мероприятий, посвящённых укреплению дружбы народов, было тогда великое множество — всевозможные фестивали, дни культуры братских республик в Москве и ответные визиты деятелей культуры в эти братские республики. Но приближалось время развала Советского Союза, давая о себе знать невнятным до поры подземным гулом. Сначала казалось странным, что вместо привычного «Россия», «Отечество» иные стали говорить «рашка», «совок» или «эта страна», а видные деятели культуры бросились укреплять дружбу с народами Америки и Израиля. Словом, кто-то уже паковал чемоданы, готовясь к переезду на Запад. А меня вдруг обязали укреплять дружбу народов СССР и отправили в командировку в Грузию, где проходил тогда смотр сельской художественной самодеятельности.
Сам смотр был настолько великолепен, что почему-то вдруг вспомнилось правило военных моряков: «Скорость эскадры определяется по скорости последнего корабля». И если простые чабаны и сборщицы чая поют так, будто учились у лучших мастеров консерватории, то это воистину великий народ с древней высокой культурой. Как же пели грузины, как они поют!
Что касается главной цели поездки — укрепления дружбы народов, то здесь процесс протекал так. После каждого концерта конферансье объявлял со сцены, что из России в Грузию приехала великая калбатоно («госпожа») Нина. В чём заключалось моё величие, до сих пор не знаю, ибо конферансье говорил по-грузински, но зал стоял и бурно аплодировал мне. Словом, приветствовали меня, как президента, после чего кортеж машин направлялся в закрытый для спецобслуживания ресторан, где уже были накрыты столы.