— Батюшка, людям уже нечего дать, а она требует всё больше! — горевал и сокрушался Гурам.
— Доченька, — погладила меня по плечу пожилая грузинка, — пожалей наш народ. Нам так трудно жить!
— Пожалеет она, как же! — вспыхнул гневом картинно красивый юноша. — У России большой рот и ненасытная утроба!
О, как же тщательно, как понимается теперь, готовился развал Советского Союза! Ложь всевала семена ненависти в сердца людей, и грузин, оказывается, ограбила я. Смысл этих подлых провокаций, когда народы науськивали друг на друга, открылся лишь позже, а тогда в ярости я выбежала из собора и пообещала кагэбэшнику, что напишу в газету и обращусь в прокуратуру, но его непременно посажу.
— Ты — меня? — развеселился кагэбэшник. — Это я тебя в тюрьму посажу!
— Фёдор Гургенович, — окликнул он майора из сопровождавшей нас милицейской машины, — поступила информация, что эта гнида из Москвы организовала наркотрафик кокаина в Грузию. Немедленно обыщите её номер в гостинице и арестуйте преступницу.
— Арестуем, арестуем, — пообещал Гургенович. — Только кокаина сейчас нет. Есть героин.
— Пусть будет героин! — величественно распорядился мой бывший «обожатель», и машины с мигалками умчались прочь.
Честно говоря, я не поверила в афёру с героином. Но Гурам сказал в тревоге и почему-то на сленге:
— Надо делать ноги, сестра.
Гурам был прав. Позже, когда однокурсник Гиви Арчил вёз нас в аэропорт на своей машине-развалюхе, выяснились подробности этой истории. Оказывается, Гурам позвонил в гостиницу знакомой горничной, и та вынесла мои вещи из номера за секунду до того, как туда ворвалась милиция. А ещё Гурам договорился с кассиром из аэропорта, чтобы меня отправили в Москву первым же рейсом.
— Тебе, сестра, теперь вся Грузия поможет, потому что ты заступилась за грузин, — сказал растроганно Гурам на прощание.
А вот здесь начинается то, ради чего мне захотелось рассказать о Грузии и о том, как меня провожали из Тбилиси.
***
Во-первых, Арчил и Гиви решили устроить для меня прощальный банкет. Студенты вытрясли из карманов последние копейки, сбегали в магазин и, расстелив на траве газету, накрыли стол: бутылка дешёвого вина, два плавленых сырка «Дружба» и гроздь винограда — специально для меня.
— Мы их сделали! — ликовал Гиви, провозглашая тост. — Тависуплеба («свобода»)!
— Какая свобода, если прогнило всё? — заметил Арчил и поинтересовался у меня: «Вот у вас в России, если дают квартиру, там есть двери?»
— Конечно.
— А у нас, если повезёт получить квартиру, то ничего, кроме стен, в ней нет. Ни дверей, ни сантехники — украдено всё. И воруют уже нагло — в открытую. Нет, надо валить на Запад.
Забегая вперёд, скажу, что Арчил действительно уехал потом на Запад и написал серию разоблачительных статей про высокопоставленных чиновников, мало чем отличавшихся от грабителей с большой дороги. Но статьи не опубликовали, ибо чиновники уже стали миллионерами, а в демократической Европе уважают деньги. «Эти демократы, — написал тогда Арчил в письме, — те же кагэбэшники, только сменившие знак плюс на знак минус».
Но всё это было потом. А тогда мы были молоды и со всей пылкостью молодых мечтателей верили в то ближайшее светлое будущее, когда мы, естественно, переделаем мир.
Переделать мир, конечно, хотелось, а улететь из Тбилиси не получалось никак. Кассир, пообещавший отправить меня в Москву первым же рейсом, виновато признался, что на ближайшую неделю билетов нет. Да и каково это — улететь из Грузии в курортный сезон, если отдыхающие уже в день приезда — заранее, за месяц — записывались в очередь на билеты? Но Гиви успокоил меня, сказав, что он уже позвонил своему деду Ираклию, а его дедушку уважает вся Грузия, и потому «из уважения» сделают всё.
До сих пор не знаю, кем был дедушка Ираклий — виноделом, пасечником или, кажется, кузнецом, но уже через полчаса этот стройный, как юноша, величественный старик вручил мне билет на самолёт.
— Э-э-э, разве так провожают дорогую гостью? — сказал он, оглядев нашу трапезу на газетке. — Гиви, помоги тёте Нане накрыть стол. А знаешь, Нана, в честь чего будет праздник? Кал- батоно Нина разоблачила при всех нашего неприкасаемого варишвили («сына осла») из КГБ, и теперь вся Грузия смеётся над ним.