Всё бы хорошо, но уже в первую ночь я в ужасе сбежала из дома из-за жуткого нашествия крыс. Крысы были жёлто-серые, огромные, жирные. Они гремели сковородками и опрокидывали кастрюли.
Швырнёшь в них поленом — ничего не боятся и, злобно щерясь, бросаются на тебя. В общем, неделю после этого я ночевала у соседки-фельдшерицы, пугавшей меня рассказами о том, как у одной новорождённой девочки крыса отгрызла щёку, и та осталась изуродованной на всю жизнь; как у них в больнице кому-то ампутировали ступню, потому что после укуса крысы ступня стала гнить. А ещё крысы разносят чуму и прочую заразу. Короче, через неделю я собрала вещи и зашла попрощаться с моей новой деревенской подружкой бабой Дуней.
— Ты что, как безбожница, жизни боишься? — насмешливо спросила баба Дуня и процитировала Псалтирь: — «Тамо убояшеся страха, идеже не бе страх». Крыс она испугалась! А кошки на что? Возьми себе мою Мурку. Только с котёнком бери, иначе сбежит.
Больше у фельдшерицы я не ночевала. Появилась в доме Мурка и извела крыс.
Позже, уже в Оптиной пустыни, ветеринар осмотрел мою Мурку с её потомством и сказал уважительно:
— Да, редкая порода — крысоловы. А сейчас из четырёх кошек ловит мышей только одна. Испортили их люди, избаловали, и превратился в дармоедов кошачий род.
Признаться, я тоже баловала Мурку, и однажды баба Дуня сказала:
— Когда будешь уезжать в Москву, позови Петьку-кошкодава, пусть удавит Мурку.
— За что?
— За то! Ты вон курочку сваришь и угощаешь кошку. Барыней стала теперь Мурка. Уже порченая она!
А далее последовал рассказ о деревенском коте Мурзике, которого выпросила у кого-то на лето москвичка-дачница. А после её отъезда кот, как выразилась баба Дуня, охамел: стал воровать по домам продукты, а главное, так полюбил курятину, что охотился теперь на цыплят.
— У меня трёх цыплят сожрал, ворюга, а у Марковны всех извёл, — повествовала рассказчица. — Всей деревней подлеца ловили, пока Петь- ка-кошкодав не казнил его.
Позже, уже в другой деревне, я столкнулась с тем же неписаным правилом: если кот засматривался на птичек и цыплят, его сначала наказывали, а за кражу цыплят — казнили. Правда, однажды сердобольные люди спасли от казни такого кота. Увезли его на дачу к знакомым, и в дачном посёлке началось бедствие: были там прежде цыплята, да сплыли, став добычей помилованного кота.
Словом, в отличие от меня баба Дуня кормила Мурку скудно. Нальёт ей в миску молочка и скажет строго: «Что — мяса хочешь? Вон твоё мясо по сараям бегает». А однажды я увидела, как Мурка рыбачит. Сидит, замерев, у кромки озера. И вдруг цап — и закогтила лапой плотвичку. Поймала несколько рыбок и, обернувшись к кустам, нежно мурлыкнула. Тут же из зарослей выскочил котёнок, и мама с котёнком захрустели рыбкой.
«Кошка — это единственный домашний дикий зверь», — вычитала я однажды в английской книжке. И хотя баба Дуня английских книг не читала, но разделяла мнение англичан. Конечно, рассуждала она, кошка привыкла к человеку, но она — зверёк и часть той дикой природы, где зверь добывает пропитание сам. А если кошка не умеет охотиться и клянчит еду у людей, она уже порченая, ущербная, а от беспорядка в природе и людям ущерб.
Так в суровых условиях Севера воспитывали крысоловов — отважный и грозный кошачий спецназ.
Новая жизнь, где сытно кормят, повергла Мурку в такое изумление, что она пыталась хоть как- то отблагодарить. То принесёт для меня плотвичку с озера, то притащит окровавленный кусок крысы и положит эту гадость к моим ногам. Однажды я купалась в озере и отплыла уже далеко от берега, когда к озеру с воплем примчалась Мурка и бросилась в воду следом за мной. Я была для неё, догадалась я позже, Большим Котёнком. Глупым, конечно, — ну какая разумная кошка полезет в эту омерзительно мокрую воду? Но нет предела материнской жертвенности, и жизни не жалко, если Котёнка надо спасать.
Вот ещё случай. Выглянула на рассвете в окно и увидела, как Мурка преследует зайца-русака, пробравшегося на огород за морковкой. Русак был намного крупнее Мурки, а задние лапы такие мощные, что ударит с размаху — и кошке конец. Но в битвах побеждает не сила, а смелость, и кошка грозно преследовала зайца.
Чужаков в мои владения Мурка не допускала, а в итоге получилось вот что. Просыпаюсь среди ночи от неистовых криков и глазам своим не верю — по огороду мечутся охотники с карабинами. А Мурка с победоносно-гнусавым воем вцепилась в шевелюру самого толстого охотника и яростно выдирает клочья волос. Хорошо, что пострадавший оказался человеком необидчивым, хотя был чиновником высокого ранга, приехавшим в наши края из Москвы, чтобы, как говорили в те годы, «дать ОВЦУ», то есть Особо Важные Ценные Указания. Добра от таких визитов не ждали, а потому решено было отвести беду старинным способом — устроить для гостя охоту на кабанов, а там, как водится, напоить.