38. Прощение.
Мы с Благом, оба с ссадинами на лицах, сидели за столом и ковыряли вилками свои завтраки.
– Меня уволили 4 раза за эту неделю.
Благо нахмурился, но не отрывал взгляда от тарелки. Он был так бледен, что светлые пятна на его лице стали почти незаметными. Его руки тряслись, и он часто и нервно моргал.
– Лапочка. Из-за нее я лишился работы. Из-за нее этот мир лишился защиты. Это нужно исправить. Она должна публично принести мне извинения. Она должна страдать и…
– Я делаю это каждый год. Ровно неделю я разрешаю себе безволие, слабость и забытье, – сказал Благо, смело глядя мне в глаза.
– Мне все равно. Я бы не вспомнил о тебе, если бы не нуждался... Не знаю в чем.
– В моей помощи, полагаю. Как обычно.
Слышать правду было неприятно, но я промолчал. Я не знал, как мне одному решить свои проблемы.
Благо не было дома целый день. Вечером я сидел у открытых окон и разглядывал облака. В воздухе раздался длинный сигнал, и кто-то громко прокашлялся. Я понял, что звук идет из громкоговорителей.
– Меня зовут Лапочка и я хочу извиниться перед лучшим наблюдателем – Птенцом, – было слышно, что девушка плачет и очень напугана. – Неделю назад я, самоуверенная и закомплексованная, подвергла наш мир опасности. Я выгнала Птенца из офиса наблюдателей и теперь страдаю. С тех пор каждая минута моей жизни наполнена ужасом перед Тьмой. У умоляю Птенца вернуться в наблюдение. Ты наш герой. Ты наше спасение.
Девушка разрыдалась и громкоговорители выключились. Я услышал, как открывается дверь и пошел в прихожую.
– Где ты был весь день? – спросил я у Блага.
Он замялся и открыл рот, чтобы что-то ответить, но я остановил его.
– Неважно. Слышал это? Она только что умоляла меня вернуться на работу. На весь город. Ты все пропустил. Я знал, что это случится. Иначе и быть не могло. Я терпелив и милосерден и даю людям возможность обдумать и исправить свои действия. Она очень переживает. Даже плакала.
Благо слушал и кивал. Я понимал, что он восхищен мной и сейчас осознает, как он ничтожен рядом с таким великим человеком, как я.
– Не переживай, Благо. Да, ты не такой сильный и идеальный, как я. Но не всем же такими быть, верно? Ты даже сбежал на день из дома, мучаясь своим стыдом. Ты же знаешь, что я никогда никого не осуждаю. Ты скучный и во многом бессмысленный. Но ты мой друг. Друг великого Птенца! Уверен, это тебя утешит.
Я вышел на улицу. Никто не подходил ко мне и не смотрел на меня напрямую. Жители нашего города слишком воспитаны для этого, но я знал, что они трепещут от моего присутствия. Я гулял долго, ведь это был прекрасный вечер.
39. Запрет.
Теперь я работаю в отдельном кабинете на самом верху нашего офисного здания. Ко мне приходят за советом и помощью, а за стеклянными стенами я постоянно замечаю завистливые взгляды.
Утром я возвращался с работы домой и у входной двери заметил объявление.
«С этого дня плохие мысли запрещены. Это сделает нас чище и моральнее. Силовики Невербального правительства будут изолировать плохо мыслящих горожан от общества. Правительство не разглашает информацию о том, какие мысли будут считаться плохими и оставляет за собой право трактовать их по своему мудрому усмотрению».
– Ты видел новости? – спросил я у Блага, как только вошел в квартиру. – Теперь плохие мысли под запретом. Значит больше никто никому не навредит.
Благо пил кофе на кухне. Услышав мои слова, он встал и подошел к окну.
– Почему этого не придумали раньше?
– Придумывали уже несколько раз. Но это не может работать, Птенец. Подумай сам. Смотри.
Я подошел к окну. По улице бежал человек, а за ним гнались двое огромных силовиков в своих красивых зеркальных одеждах. Они догнали мужчину и стали избивать его.
– Я думал о завтраке! Всего лишь о завтраке! – кричал мужчина.
– Завтраки — это плохо. Ими можно подавиться. От них можно растолстеть.
Мужчину унесли с улицы, а из домов стали выходить люди. Хватали каждого второго.