Я не смог бы остановить свой оргазм, если бы к моему виску был приставлен пистолет.
Тем более, что Гуннар приказал:
— Сделай это, Тейт. Потому что я последую прямо за тобой, малыш.
Вслед за ним Котёнок прокричала:
— Да! — когда она начала вращать бедрами, протягивая руку между нами, потирая клитор, чтобы кончить. — Я тоже. Хочу, чтобы мы втроём кончили одновременно. — Она откинула голову назад и вскрикнула, обретя освобождение. Я почувствовал, как её киска сжалась вокруг меня, и оскалил зубы, следуя за ней через край.
— Христос! — мы с Гуннаром одновременно взвыли, и я знал, что он впадает в забытье вместе с нами.
Я закачал свою горячую сперму глубоко в пизду Котёнка, наполняя её до тех пор, пока она не начала брызгать из того места, где мы были соединены.
В конце концов Гуннар потерял контроль над движениями бёдер, дёрнулся и вздрогнул, когда завершил кончать в мою задницу, а затем замер.
Целую минуту мы втроём не двигались, я опёрся на локти, чтобы наш с Гуннаром общий вес не давил на нашу крошечную третью. Наше дыхание совпадало, и когда Гуннар вышел, я сделал то же самое, и мы все застонали.
Мой член всё ещё был полутвёрдым и из него вытекала сперма. Я выдвинулся между ними, моё большое тело болело от того, что использовалось самым лучшим образом, когда я почувствовал, как из меня вытекает сперма Гуннара.
Гун пробрался между ног Котёнка и широко раздвинул её бедра. И прежде чем я понял, что он планировал сделать, его рот прижался к её пропитанной спермой пизде.
Он лизал и сосал её нежно, но тщательно, выпивая мою сперму и вырывая из неё тихие женственные стоны.
— Это так чертовски сексуально, что ты её очищаешь, Гун. Успокой эту сладкую киску после того, как мы оба трахнули её.
— Пусть всё это вытечет для меня, Санни. Дай мне проглотить это. — Его слова были приглушены её киской.
Котёнок хныкала, делая то, что сказал Гуннар. Со своего места я мог видеть, как он накрывает ртом отверстие её киски, высасывая нашу соленую сперму, смешанную с её мускусными соками.
— Чёрт, — прорычал Гуннар в её обнаженную пизду. — Так чертовски вкусно. — Он медленно трахал её пальцами, прежде чем вытащить эти блестящие пальцы и показать мне прозрачную жидкость, натянутую между ними.
Я схватил его мускулистое запястье и поднёс их ко рту, высасывая дочиста.
— Блин, девочка, — сказал я после того, как слизал каждую каплю. — Ты такая чертовски сладкая, смешанная с нашей спермой. — Я протянул руку, схватил Гуннара за затылок и дернул его к себе. Я накрыл его рот своим, глубоко и жёстко трахая его языком и губами, а когда отпустил, сразу же направился к Санни.
Я поцеловал её так же тщательно, как и Гуннара, и когда я отстранился, то увидел, что он нежно гладил её волосы. Его прикосновение было бережным. Его взгляд стал ещё мягче, когда он посмотрел на неё.
Я знал, через что он проходит. Я тоже это чувствовал.
Всё это казалось таким идеальным, как будто мы с самого начала ждали возможности подобного единения.
— Что теперь? — тихо спросила Котёнок и посмотрела на свои руки. Я взял одну из них в свою, гораздо большую, и провёл пальцами по её накрашенным в розовый цвет ногтям.
— Посмотри на нас, — потребовал я как можно мягче. Когда мы встретились взглядами, я провёл большим пальцем по её щеке. — Первое, что мы сделаем, это примем душ, а потом ты будешь спать между нами двумя, чтобы мы могли держать тебя в тепле и безопасности.
У неё перехватило дыхание.
— А когда наступит утро, я приготовлю завтрак для тебя и Тейта, — произнес Гуннар и наклонился, чтобы поцеловать её в висок. — И мы поговорим о том, каким бы ты хотела видеть будущее для нас троих.
Она посмотрела на Гуннара, затем на меня и покачала головой. Я почувствовал, как меня наполняет это грубое, тяжелое ощущение, что она отказывает нам в том, чего мы оба так отчаянно хотели. Моя челюсть сама собой сомкнулась, и я почувствовал, как Гуннар напрягся рядом со мной.
— Не нужно ни о чем говорить.
Я открыл рот, не зная, что сказать. Стоит ли торопить события? Сказать ей, что ни хрена ни один из нас не мог её отпустить? Я не хотел говорить что-то, что разозлило бы её и разрушило бы то, что у нас сейчас было. Но сама мысль о том, что Санни не будет в моей жизни, казалась мне настолько чертовски неправильной, что это причиняло боль.
— А как насчёт наших родителей? — спросила она, глядя на меня.
Я знал, что она спросила, на случай, если мне будет не плевать, что подумают наши родители.
— А как насчет друзей и семьи? Когда они узнают, что мы вместе, всё, что мы получим — это осуждение. — Она посмотрела на Гуннара. — Вдвойне, когда они узнают, сколько нас в этом задействовано.
Я взглянул на своего лучшего друга, и мы вместе усмехнулись. Мы говорили об этом, когда я впервые заговорил с ним о том, чтобы быть с Санни.
— Детка, — первым заговорил Гуннар. — Мы уже говорили обо всём этом, прежде чем решили прийти к тебе.
Я видел, как её щеки порозовели после того, как он произнёс эти слова.
— Санни, девочка, — промолвил я более мягким голосом и подождал, пока она посмотрит на меня. — Нам плевать на то, что кто-то думает. Будь то друзья или семья. Без разницы. Ты наша, мы твои, и мы принадлежим друг другу… — я кивнул головой в сторону Гуннара. — …и это всё, что имеет значение. — Я провёл пальцем по её щеке, пока румянец её смущения не исчез. — И, хотя мы с Ганом говорили об этом, мы хотим поговорить об этом с тобой. Мы хотим убедиться, что ты тоже этого хочешь.
Я не был из тех парней, которых заботило то, что думают и говорят другие. Если они проявляли ко мне неуважение, я решал это, ставя их на место.
Но это была вечная ситуация, и я не собирался подталкивать свою девушку к чему-то, в чем она не уверена.
Больше я ничего не сказал, и Гуннар тоже, пока мы ждали её ответа. Котёнок молчала, но по выражению её лица было ясно, что она думает — и делает это чертовски усердно.
Наконец она немного выдохнула и ответила нам:
— Как я уже сказала, не нужно ничего говорить, потому что я знаю, чего хочу, и мы втроём должны быть вместе. — Она смотрела то на меня, то на него. — И мне плевать на то, что кто-то скажет. Если им не нравится то, что трое взрослых по обоюдному согласию делают вместе, то это их проблема, а не наша.