В комнате орал телик.
Ю. молча и стеснительно ждал, пока Ирочка уйдет.
Так.
Хорошо.
Она уйдет.
Только сначала убьет его с особой жестокостью!! Развалит эту его вонючую импотентскую берлогу!!! Разворотит все, что можно будет разворотить! Будет лупить до тех пор, пока стена треснет и не обвалится, засыпав навеки это позорное место, этот отстойник пива и дерьма!!!!
— Хорошо, — тихонько сказала она. — Я уйду. Но через двадцать минут… Я не буду мешать тебе смотреть телевизор. Я даже не попрошу у тебя пива, если ты взял на одного. Мне просто надо тебя видеть.
IO. погоревал, но понял, что сегодня другого исхода, более благополучного, ему не видать.
— Проходи, — он прошаркал в комнату. — Только у меня не очень убрано.
Он свалился в кресло, сделал погромче.
Ирочка села рядом на пол.
А пол был противный, с крошками, но это уже не волновало.
Какое-то время она тупо пялилась в экран, пытаясь собрать в своей пылающей голове хоть какую-то мысль. Ее отвергли. Это нереально. Это плохо само по себе. А в свете того, что ей нужен ребенок, это еще хуже. Ей нужен ребенок??? Господи! Какой ужас! Неужели, она сама придумала этот план? Бежать! Бежать немедленно!
Сидеть. Бежать успеешь. Сидеть и думать. Думать и сидеть.
Тронуть его за ногу? Не даст. Ужас! Первый раз в жизни, первый раз… Никогда еще…
Показать свои? Это можно. Это не помешает.
Ирочка осторожно освободила ножки, ненавязчиво вытянула во всю длину.
Ю. сопел, но сопел не вожделенно, а сердито. И пил пиво.
— Что за фильм? — просто так спросила Ирочка.
— «Амадей».
— Это Милоша Формана?
Вот тут Ю. слегка захлебнулся:
— Ты в кино сечешь?
— Ну, так, — скромно пожала плечами Ирочка, а сама засияла, мысленно вознося хвалу Ленке и покойному Алексею, которые достали ее кинолекториями и рассказами о режиссерах и их роли в развитии человечества! И ведь есть Бог! И справедливость! И удача! Откуда в Ирочкиной голове могло остаться такое словосочетание — «Амадей» Милоша Формана? В какой момент оно осело? Почему не было удалено из памяти за ненадобностью?
— Не то, чтобы фильм был культовый, — зачем-то начал оправдываться Ю. — Я просто люблю иногда пересматривать, ну, такую тихую классику. Очень успокаивает, дело ведь не в наворотах. А тут, казалось бы, фильм совсем простой, но что-то в нем такое есть…
— Это точно, — сказала Ирочка.
И умно замолчала.
Как по минному полю шла. Одно неверное слово — и все, контактов и шансов нет.
— Я к экспериментам в кино отношусь очень спокойно, я не люблю навороты. Мне важно, чтобы был смысл, настроение. Игра актеров очень важна. Как чувак Моцарта играет? Он же, по сути, и не играет! Ну, придуривается ведь, но как!
Ирочка кивала с важным видом.
— Боевики не люблю. В смысле хорошие люблю, а современные, которые тяп-ляп по-российски, — терпеть не могу!
Надо было уже Ирочке говорить, закреплять полученный эффект.
— А… — она подумала. — А можно твои кассеты посмотреть?
— Да конечно! — обрадовался Ю. — Блин, у меня такая коллекция фильмов! Жизни не хватит, чтобы пересмотреть!
Он убрал в сторону пиво, довольно бодро подошел к платяному шкафу. И оказалось, что этот платяной шкаф — такой стандартный, лакированный, шоколадной масти — весь до отказа забит видеокассетами!
— Офигеть… — совершенно искренне сообщила Ирочка.
А Ю. с гордостью выпятил пузо, расслабился… Ему было так приятно, так приятно!
— Сколько их тут?
— Не считал. Тысяча. Две.
— Это же сколько…
Она хотела сказать: «денег в задницу», но быстро опомнилась.
— Это же сколько лет ты их собирал?..
— Да вот как раз немного… Лет пять. Просто я всюду, где бывал, покупал кассеты. У меня есть три варианта «Унесенных ветром»: на английском, французском и японском, у меня полная подборка Кубрика, Бертолуччи и Тарковского, у меня шикарная коллекция немых фильмов… Я и сам не помню, что у меня есть. Пытался пару раз составлять каталог, но нет времени. Я все заработанные деньги трачу на кино.
— Ага. То есть ты снимаешься в кино для того, чтобы заработать деньги и купить себе новое кино…
— …И посмотреть там, как сделать такое кино, чтобы мне заплатили за это кино еще больше денег и я смог бы купить себе еще больше кино!
— Отвал башки…
Он еще полюбовался своими закромами, потом закрыл.
— В общем, это моя самая главная ценность.
— А дети?
— Дети — да, но… Я как-то не дозрел пока до понимания ценности детей. Мы, конечно, встречались, я водил их в кино, давал деньги. Но это все, понимаешь, была такая обязательная программа, как чистка зубов, например. Ничего приятного, но надо.