Ирочка гладила ногу и слушала.
— Я, вероятно, лишен таланта быть мужем и отцом. Я фанат своей работы, живу в своем мире, это очень бесит всех вокруг. Они пытаются меня переделать, у них ничего не получается, мы расстаемся….
— Твоя работа — это кино?
— Нет, это моя страсть. А работаю я программистом, причем работаю хорошо…
— А зачем ты работаешь программистом, если твоя страсть — кино?
— А потому, что кино сейчас не в том состоянии, чтобы прокормить! Для меня, во всяком случае. Снимаются только сериалы, роли ужасные, режиссеры ужасные, сценарии — плакать хочется… Не знаю…
— Я тоже снималась в кино.
— И как?
— Я решила не продолжать.
Ю. посмотрел с уважением и интересом:
— А что? Не вкатило?
— Нет. Просто это все… суета… Ерунда какая-то… Несерьезно это все.
— Молодец. Ты нашла в себе силы отказаться от славы и красивой жизни — все ведь думают, что кино — это слава и красивая жизнь, — потому что не уверена в своем таланте…
— Да дело не в таланте. В нем я уверена.
— А в чем?
Ирочка прищурилась.
Рассказать ему про Ромку? Про ребенка? Рассказать всю ту чушь, которую она придумала и в которую сама сейчас не может поверить?
— Лена! А мы возле вашего дома! Посмотрите в окно!
Лена застонала и уронила трубку. Да что же это такое, а? Да как же у них наглости хватает?
— Идите домой! Слышите? Немедленно идите домой!
— А мы хотим с вами познакомиться! Вы к нам выйдете?
— Я сейчас вызову милицию! Слышите?
— А почему?
— Потому, что вы мешаете мне жить!
— Нет, это не мы! Мы не мешаем! Мы с вами дружить хотим!
Бросили трубку.
Лена выключила свет, подбежала к окну и выглянула во двор. За оградой — три девчонки, лет пятнадцати, прыгают, греются. Остановились, о чем-то говорят. Потом начинают хлопать в ладоши и орать на весь двор:
— Ле-на! Мы-вас-лю-бим!
— Тише вы! — Лена представила себе возмущение благородных соседей, банкиров и предпринимателей. Конфликт с Сергеем на почве бытовых неудобств…
— Ле-на! Ле-на! Мы-вас!
Одиннадцать часов! Начало двенадцатого! А они орут на всю улицу!
— Ле-на! — девчонки не дождались и перешли на другую сторону дома. Оттуда их звонкие голоса доносились с трудом, но слышались и могли разбудить кого-нибудь слабонервного.
— Ле-нннааа! О-го-го!
Лена распахнула окно, собираясь хорошенько отматерить свой фан-клуб, но быстро поняла всю тщетность попыток. Девки-то были с другой стороны, а туда окна не выходили.
— Ле-на! Ле-на! И-ва-но-ва!
Тут Лена не выдержала, рванула куртку, сунула ноги в какие-то ближайшие ботинки и помчалась на улицу.
— Н-да… миленькое признание…
Ю. был без лица. То есть фактически лицо осталось, но выражения на нем не было. Были волны выражений: от удивления до полного ужаса.
Ирочка мышкой сидела под креслом и смотрела, смотрели во все глаза.
— Это же… Это… Ну, в общем, Ира, это что-то вроде насилия, я так понимаю. Я могу тебя в милицию сдать за насилие!
Ирочка смотрела, кусала губу.
— Ты хоть понимаешь, насколько серьезна глупость, которую ты затеяла? Я уже не говорю о том, что ты обманула меня с кастингом…
— Прости. У меня не было выбора…
— Да ты чушь несешь! Как это у тебя не было выбора? Миллионы мужиков! И даже не в этом дело! Это аморально!
— Почему? Я хочу ребенка. Это аморально?
— Нет, но ты хочешь его без согласия другой стороны!
— Но другая сторона могла бы вообще ничего не узнать до конца жизни, если бы просто молча меня трахнула, а не разводила тут бодягу! «Смысл жизни!». «Кино!». Смысл жизни это любить кого-то и оставить себе память о нем, если он вдруг умер! Смысл — это не спать ночами, вообще не спать, и понимать, что самое главное ты упускаешь! А еще смысл жизни это дать хоть какую-то надежду тетке, у которой погиб единственный, горячо любимый сын! И то, как она плакала, не сравнился со всем твоим шкафом, блин! Шкаф — это шкаф! А люди — это люди!
Ю. молчал, абсолютно потрясенный.
— Господи, Ира, зачем ты все это замутила? Мало у меня было проблем? Я работаю сутками, потом вечерами репетирую до мозолей, пытаюсь как-то выстроить свою жизнь, и легко мне ничего не дастся! Зачем ты свалилась на мою голову?
— Считай, что я — твоя Голгофа!
— Чего?
Ирочка уже не смогла бы повторить, память снова убрала ненужное слово, чужое для ее лексикона.