Фидельман, уже почти забывший о беженце — во всяком случае, он ни разу о нем не вспомнил, — удивленно привстал.
— Зускинд! — воскликнул он. — Как вы сюда попали?
Зускинд стоял не двигаясь, потом ответил с усталой усмешкой:
— Говоря откровенно, я знаком с портье.
— Но как вы узнали, где я живу?
— Увидел вас на улице и пошел за вами следом.
— Вы хотите сказать, что встретили меня случайно?
— А как еще? Или вы мне оставили свой адрес?
Фидельман снова уселся в кресло:
— Чем могу служить, Зускинд? — Голос у него был суровый.
Беженец откашлялся.
— Профессор, днем еще тепло, но ночью уже холодно. Вы видите, как я хожу — я же голый! — Он протянул синеватые руки, покрытые пупырышками гусиной кожи. — Вот я и пришел вас спросить: может, вы передумали насчет вашего старого костюма, может, вы мне его отдадите?
— Кто вам сказал, что костюм старый? — Голос у Фидельмана помимо воли стал грубым.
— Раз один костюм новый, так значит другой — старый.
— Не обязательно. Вот что, Зускинд, костюма для вас у меня нет. Тот, что висит в шкафу, я носил не больше года, и раздаривать такие вещи мне не по средствам. А кроме того, он габардиновый, почти что летний.
— Мне он сгодится на все сезоны.
Подумав, Фидельман вынул бумажник и отсчитал четыре доллара. Он подал их Зускинду.
— Купите себе теплый свитер.
Зускинд тоже пересчитал деньги.
— Если уже четыре, — сказал он, — так почему не пять?
Фидельман вспыхнул. Вот нахальство!
— Потому что я могу дать только четыре, — ответил он. — Это две тысячи пятьсот лир. Вам хватит на теплый свитер и еще кое-что останется.
— Мне же нужен костюм, — сказал Зускинд. — Дни еще теплые, а вот ночи уже холодные. — Он потер голые руки. — Я уже не говорю, что мне еще нужно.
— Вы бы хоть рукава опустили, если вам холодно.
— Очень мне это поможет?
— Слушайте, Зускинд, — мягко проговорил Фидельман. — Я бы с удовольствием отдал вам костюм, если бы мог себе позволить такой расход. Но я не могу. У меня еле хватит денег, чтобы прожить тут год. Я вам уже сказал, что я до сих пор должен сестре. Почему вы не попробуете найти какую-нибудь работу, пусть самую черную? Я уверен, что через некоторое время вы добьетесь приличного места.
— Он говорит — работа! — мрачно пробормотал Зускинд. — А вы знаете, что значит найти работу в Италии? Кто это мне даст работу!
— А кто дает работу другим? Люди ходят, ищут.
— Ну что вы понимаете, профессор. Я гражданин Израиля, значит, я могу работать только на израильскую фирму. А сколько тут израильских фирм: от силы две — Эль Ал и Зим, а если бы у них и была работа, меня все равно не возьмут, я же потерял паспорт. Если бы я был перемещенным лицом, так было бы лучше. Перемещенное лицо получает удостоверение, а с удостоверением еще можно найти мелкую работу.
— Но если вы потеряли паспорт, почему вы не хлопотали о новом?
— Как это — не хлопотал? Да разве они дадут?
— А почему?
— Почему? Говорят, я его продал.
— И у них есть основания так думать?
— Клянусь вам жизнью — паспорт украли.
— Но как же вы живете в таком положении? — спросил Фидельман.
— Как живу? — Он щелкнул зубами. — Воздухом питаюсь.
— Нет, я серьезно.
— Серьезно, воздухом. Ну и немножко торгую, — сознался он, — но чтоб торговать, нужна лицензия, а эти итальяшки мне лицензии не дают. Раз они меня поймали с товаром, так я шесть месяцев просидел в исправительном лагере.
— Что же, они не пытались вас выслать?
— Как это не пытались — пытались! Но я продал обручальное кольцо — осталось от матери, я его все годы носил в кармане. Итальянцы тоже люди. Взяли деньги, выпустили меня, только сказали: больше не торгуй.
— Что же вы делаете теперь?
— Как это — что я делаю? Торгую. А что мне, милостыню просить? Торгую себе понемножку. Так прошлой весной я вдруг заболел и все свои жалкие гроши отдал доктору. А кашель все равно не прошел. — Он сочно откашлялся. — А теперь у меня нет капитала, не на что купить товар. Слушайте, профессор, может, мы войдем в пай? Одолжите мне двадцать тысяч лир, я закуплю дамские чулки-нейлон! А когда распродам, верну вам деньги.
— Нет у меня лишних денег, Зускинд.
— Вы же их получите назад с процентами.
— Мне вас жалко, честное слово, — сказал Фидельман. — Но почему вы не сделаете разумный шаг? Почему не обратитесь в Комиссию взаимопомощи, скажем, при Джойнте? Попросите их помочь вам. Ведь это их прямое дело.