— Это много слов… Я здесь, чтобы изгнать еретиков, — последнюю его фразу я повторял несколько раз в уме, поскольку она звучала очень знакомо. Еретики, бог и прочая религия ходили из одной культуры в другую, перенимая многие значения и звучания. И тут без веры не обошлось. Как глупо. Прогресс человечества перестал стоять на месте и пошел семимильными шагами, когда люди перестали драть друг у друга волосы из-за веры не только в бога, но и научные методы. Это точно была не моя война.
— Я могу защищать твоя дочь и жена, война, нет. Глупо, все еретик, никто не знать истину, — если мотивы моих похитителей более-менее ясны, и их глупость можно было понять и простить, то к благородному Олафу возникали вопросы. Кто мог знать, что причудливый монстр окажется разумным и с ним можно договориться? Тогда первая моя встреча могла пойти иначе. И как бы развернулось наше знакомство, если он оказался на их месте? Хотя, кто я такой, чтобы ставить условия? Судьба выбрала сторону и в этом некого винить.
— Я бы с тобой согласился, но мои обстоятельства сложнее. Я могу пообещать только ответы на твои вопросы. К весне прибудет человек, который сможет сказать больше, — в такой перспективе я должен сидеть взаперти еще месяц или два. А потом? Кто даст гарантии, что это не будет местный охотник на монстров, указывающий Олафу, во что тот должен верить? Итого, меня водят за нос, обещая ответы на вопросы, заставляя участвовать в глупых местных разборках.
— Ответы, сейчас или потом… я ухожу сейчас. Можешь дать мне свои дочь и жена, я их не есть, — если он действительно хотел их спасти, то давно бы отправил с надежными людьми в укромный уголок. Но кто знает, какие причины останавливали его. Фантомные цепи или реальные обещания?
— Я не могу, таковы условия моего обещания, это соглашение истинно верующих, иначе я буду наказан, — ничего не понятно. Его сослали вместе с семьей? И опять, какая-то вера. Во что в кого они верили? — Мое государство, империя, дом требует от меня выполнения обязанностей, нет обязанностей, нет порядка… — возможно, он хотел еще что-то сказать, но раздался глухой звон колокола. Строго взглянув мне в лицо, он выбежал из комнаты, не заперев за собой.
Теперь я оставался один, с открытой дверью. Одинокие шаги быстро удалялись по коридору, и только вдалеке, где звенел колокол, шумели голоса и доносились звуки бурной деятельности. Подождав немного, я осторожно, пытаясь не греметь крыльями, выбрался в пустой проход. За ним показались несколько полузаваленных комнат, которые могли служить приемными банка. Далее по восстановленным лестницам я вышел в главный зал торгового центра. По углам еще слышались разговоры, но основная часть шума переместилась на поверхность.
Пройти незамеченным прямо наверх точно бы не получилось. Да и зачем? Это также могло означать, что я собираюсь вступить в бой, распугав по дороге половину союзников или испортив вечеринку, на которую они все там собрались. Ближайшая шахта лифта была завалена почти полностью, и неизвестно, сколько еще слоев земли нужно преодолеть до поверхности. Поэтому я оставался ждать, размышляя о том, что пока дела Олафа не будут улажены, добиться от занятого человека ответов на свои меркантильные и повседневные вопросы будет невозможно. И тут моя совесть медленно начала капать мне на мозги, пока на поверхности не протрубил горн.
Кто он такой и сколько еще людей собралось в этом гарнизоне, чтобы противостоять толпе у ворот? Странно, что кроме него никого не было в моей камере. Видимо сейчас каждому хватало забот, и никто из них не удосужился поинтересоваться мной, застряв в ответственный момент в толкучке на выходе. Сомнения заставляли двигаться вперед. Такой маленький форт не мог бы устоять перед оравой, которую я недавно видел. А потом нас могли бы завалить и похоронить здесь заживо, и на этот случай наверняка остался бы какой-нибудь тайный проход.
Покрутившись некоторое время по освобожденным проходам, я нашел несколько лестниц, ведущих глубоко вниз, и знакомые кладки камня, за которыми наверняка скрывалась канализационная сеть. Возле одной из них я нашел небольшой прорытый тоннель, выходящий на участок огромной подземной магистрали, которая, как и все вокруг, по большей части покрывалась земляными насыпями. Подозревая, что путь на поверхность по всем этим катакомбам будет не близким, потеряв всякую осторожность, я вернулся назад.
— А-в, а-в. А-а! — резкий визг вышиб меня из собственных мыслей, когда я поднимался по глубокой лестнице технического назначения. Выйдя в холл, я заметил пару женщин, одна из которых была женой Олафа. Она держала брыкающуюся в конвульсиях паникёршу за руки и даже не пыталась обращать внимания на источник ее страданий. На эти звуки из построек высунулись еще несколько голов, обозначивших увиденное вздохами и завыванием. Были и уже знакомые мне лица, которые только настороженно смотрели в мою сторону, стараясь не высовываться.