До самого вечера я не приметил значительных изменений в растительном покрове. Леса прореживались и сменялись разноцветными полянками, снова заливая собой горизонт. А на закате я спикировал недалеко от третьей по счету мегаразвалины в поисках привала и последующего исследования достопримечательностей.
Под неестественно зеленой листвой на земле еще лежали грязные остатки снега. Только трава и кусты напоминали о прошедшей зиме своим неприглядным видом. Но животных тут было осязаемо больше на освободившемся от зарослей пространстве. Они лавинами носились между стволов то в одну, то в другую сторону, как транспорт на центральном перекрестке.
В один момент две стаи разношерстных бегунов схлестнулись в масштабной аварии, поедая друг друга на ходу. Те, кто успевал наесться, вырастали на глазах, теряя подвижность. Голодные пытались на них напасть, но те быстро разрывались на куски и выпускали из себя новую орду молодых и еще более ненасытных особей. Как они еще всю планету не захватили?
Подобно пиршеству плоти в бесконечном цикле рождений и смерти это месиво воплощало чью-то неудержимую фантазию о клеточных автоматах в реальность. Или над этим поработала эволюция? При такой скорости появления потомства тут за неделю может вывестись десяток совершенно новых существ. И с таким же успехом исчезнуть навсегда. Если они так тусовались не одну сотню лет, то финала у этой истории можно не ждать.
Оставаться на ночь в такой обстановке мне казалось не то чтобы опасным, а скорее противным. В километре на опушке по пути к остаткам города медленно шевелились странные головоногие создания из камней, переплетенных вьюнами. Там же я заметил знакомых металлических центурионов, соседство с которыми не сулило ничего хорошего. Однако они были неподвижны и бестолково валялись, как природные валуны.
Добравшись до руин, сложенных в искусственный кратер, я обнаружил опущенные дула пушек, протиснутых через баррикады обломков. Внутри стояло еще больше обездвиженных железных воинов. Ничто не указывало на серьезные повреждения, но ни один из них не подавал признаков жизни и не обращал на меня внимания. Чем-то это напоминало заброшенный замок, вокруг которого разворачивалась баталия. Не думаю, что где-то поблизости могли находиться люди.
Забравшись на один из обрубков основания мегаструктуры, я еще раз осмотрелся. На восток и запад неровной извилистой линией тянулись длинные каналы. Между ними, как Великая Китайская стена, возвышалась неприступная насыпь. А дальше на север кучки деревьев одиноко ютились между воронками, оставленными гигантскими червями. Никто другой, имеющий такие следы, мне в голову не приходил.
Я уже смерился с тем, что ночь проведу на обломке несущего шпиля, когда в полутьме заката в одном из лесных островков забрезжил огонек. Кто бы это ни был, так он легко привлекал внимание ночных хищников. И если ему требовалось согреться, это желание могло исполниться только посмертно, ведь жить такому смельчаку оставалось недолго.
Спланировав на противоположную сторону и перебравшись через овраг, я не встретил на своем пути ни одной стремной твари. Но звуки живой фауны, среди которых теперь особенно выделялись завывания, никуда не делись. Отвязав питомца и приказав ему жестом молчать, что он и без того продолжал исполнять, мы осторожно покрались по ухабинам.
— Не стоит меня недооценивать, отродье! Явись на суд божий! Во имя Всевышнего! — ну, наконец-то, я уже не надеялся снова услышать эти набожные бредни на недавно выученном языке. Спиной к костру стоял представительный рыцарь в гордом одиночестве. Видимо, услышав мой лязг, он не стал ждать нападения и принял боевую стойку.
Это был какой-то знатный человек, судя по богатой отделке его брони и шлема, основная часть которой состояла из кольчуги. Из сплошного металла на нем висел крупный набор скейтбордиста и нагрудная пластина, прикрывающая верх живота. На кожаных штанах виднелся кровавый подтек и в целом он имел потрепанный вид.
— Спокойней, брат! Я всего-навсего проходил мимо и решил заглянуть на огонек, — приподняв руки, я вышел на свет. На минуту он замолчал, выставив перед собой меч, сияющий синеватым отливом, характерным для действия кристалла гирзона. Кот держался в тени, а я смотрел, как незнакомец собирается с мыслями. — Рад, что мне не пришлось…
— Кто ты и что здесь делаешь? — прохрипев, перебил он. — Это священное место. Лишь те, кто готов отдать свою душу, могут ступить на путь истины! — о, как. Мать-перемать. Незнание законов в данном случае не избавляло от ответственности. Надо было сперва заглянуть в какую-нибудь деревеньку к приземленному народцу и узнать побольше о здешних ритуалах.