— Это не правда, они отключили и сломали все механизмы, когда те вышли из-под контроля. Под управлением остались некоторые системы жизнеобеспечения, — возразил встрепенувшийся калачик.
— А раньше че об этом молчал? У тебя же память отшибло! Погоди-ка, ты уже язык выучил? — привычные нейроноки не блистали скоростью обучения. А тут без дополнительного перепрограммирования и большого набора данных он уже стрекотал, как на родном. И, возможно, имел словарный запас больше моего.
— Были подходящие варианты, проанализировав твой пример и последующий диалог, я объединил их в еще один диалект. Память потеряна не полностью. Мне не задавали вопросов о ситуации в бункере раньше, — брехливая шкурка. Ну ладно, найдется время и для твоего допроса.
— Тебя, выходит, эта проблема не коснулась?
— Я автономный, не зависящий ни от каких систем управления, первый в своем роде, — хвастливый хвостатый, не придавая выражения своим словам, сухо перечислил свои достоинства.
— М-м, — неожиданный стон старика заставил меня насторожиться. Заметив наше внимание, он скорчился, создавая вид грозного воина. — Что смотришь, тварь! Покончи со мной и избавь от своей болтовни! Доделай то, зачем пришел! — похоже, у него была серьезная рана. Кровь не брызгала, но проблему для здоровья это создавало, раз он так отчаянно готовился к концу.
— Лежи, не дергайся, — строго указал я, подползая к нему. Разглядев места возможных ранений, отодвигая его суетливые ручонки, я распорол металлические кольца и содрал нагрудник. Под курткой на оголенном теле обнаружилось множество синяков и пара небольших царапин на правом боку. Одна слегка кровоточащая под ребром казалась очень нездоровой. Походило на гноящуюся травму. — Плохо дело…
— Просто убей… Окажи честь. Вместо диких шавок… — смиренная с участью мольба прозвучала как дружеская просьба, от которой зачесалось на душе. Серьезным медиком мне быть не приходилось. И что тут сделаешь? Заражение неизбежно, медикаментов никаких нет. Возможно, только солдатская выдержка держала его в сознании. А что по такому случаю есть в моей библиотеке?
— Скажи, если бы был второй шанс, прожить новую жизнь в борьбе за близких тебе людей. Что ты за это готов отдать? — он засмеялся. Стоило ли вообще спрашивать о том, что я задумал с ним сделать? Мне таких вопросов никто не задавал. Да и проще было бы оставить его умирать или исполнить его предсмертное требование. Человек и так измучился за отведенное ему время.
— Я уже отдал все ради тех, кто еще молится Всевышнему, — схватившись за мою голову, он надавил мне глаза большими пальцами. — Убей или умри, — был еще порох в пороховницах. Небольшой дискомфорт не мешал мне избавиться от нападающего, но сейчас это уже стало делом принципа показать ему обратную сторону медали.
— Твой бог глотает людей, как ненасытный змей. Ему нет дела до вас, — взявшись его за бока, я принялся за работу, уподобившись своим мучителям. Просмотрев множество экспериментов по изменению генетики и перестройке тела, моя операция незначительно изменяла человеческую суть. Добавляя в него совершенные механики, можно поэтапно добиться многого. Бесчеловечна ли такая модификация? А если она сработает, появится возможность помочь умирающим.
— Что! Что ты делаешь? — схватившись за мои запястья, он освободил лицо от захвата. Грязная кожа с гематомами под моими кистями начала бледнеть и покрываться жилками. Не такого результата я ожидал. Видимо, ничего другого запрограммированные кристаллы духа предложить не могли, кроме дублирования готовой материи. Странно, что они не взяли за основу клетки пациента. Ну, либо его желание исполнится, либо…
— Пришел сюда умереть в славной битве? А тебя раздавили, как насекомое! — процесс распространился на шею и плечи, заставив его задрать голову вверх и заорать, вызывая в округе ответный вой, и теряя сознание.
Неизвестно, когда это все должно завершиться и требовалось ли мое участие, но теперь он походил на зомби. Одной рукой проверив дыхание с пульсом, я оцарапал ему ладонь. Кровь еще была человеческой и по мне холодной, хоть и выглядела светлее, свернувшись почти на глазах. Порез тоже не торопился затягиваться. Оставалось надеяться, что его сознание не повредилось еще сильнее, и к утру он оклемается. А там покажет себя во всей красе.
Глава 9
За грань клятвы
Я очнулся от неприятного выкручивания левой руки. Едва слышное хлюпающе-рычащее завывание разгоняло остатки дремы. Под эти странные звуки мне рисовался осторожный зверь, тайком поедающий охраняемый мною труп. Проводить ночь в медитации над почти бездыханным телом было опасно. Еле горевший костер давно потух. И на удивление, рассвет приветствовал нас без неожиданных нападений на абсолютно не защищенный лагерь.