— Не надо ссать мне в уши. Я прекрасно помню прошлых «счастливчиков», которых вы упаковали как консервы. И они долго не думали, чтобы начать кромсать все вокруг, — в этом положении я смог лучше разглядеть своего соперника. Образ черного силуэта с потрошащим мои внутренности копьем легко всплыл из памяти, глядя на очертания через темное забрало. Массивное округлое туловище с матово-черной поверхностью неумолимо приближалось, гулко чеканя каждый шаг.
— Теперь все иначе, перед вами неформатированная сущность, мы даже инструктаж не провели, — диалог профессора с генералом звучал так, будто у них тут развернуто целое производство подобных мне. — Прежде следовало бы убедиться, находится ли он в сознании. Переход от имитационных программ к физическим рецепторам требует времени на адаптацию.
— Сейчас я ему устрою адаптацию, — клешня, сложившись в круглый набалдашник на конце двух последовательно соединенных труб, сделав замах, устремилась прямо к моей голове. Тут же отобразившаяся на экране траектория движения перекрылась ясным образом разбитого стекла, возникшим где-то внутри, заставив как можно быстрее дернуть шеей и уйти из-под удара. — Видишь! Все с ним нормально.
Звонкий удар о стену, сопровожденный генеральским комментарием и вибрацией, подтолкнул меня завалиться на четвереньки. А в следующее мгновение я опять катился по полу. И опять, и опять. Едва мне удавалось сгруппироваться, прикрываясь руками, как через мгновение почувствовал удар и приземление, не понимая направлений и снова скукоживаясь калачиком.
— Бесполезная куча гвоздей, — пинки продолжились под бормотание и ругань, не позволяя мне выбраться из тисков.
За время такого упражнения я заметил отсутствие хвоста и крыльев. Оказаться после смерти в новом теле было знакомо. Руки, ноги и все остальное было заковано в плотный доспех из множества подвижных пластин, которые со скрежетом от ударов откалывались, оголяя новый слой защиты. Трубки из мелких волокнистых сплетений с шипением выдавливались из образующихся с новыми ударами щелей, сигнализируя резкой болью. Как только в области солнечного сплетения что-то треснуло, и из раны полилась знакомая мне оранжевая жидкость, мои мучения прекратились вместе с потерей сознания.
Мой мозг все еще функционировал и, кажется, находился на своем месте. Но в остальном перспективы вырисовывались далеко не радужные. Кем или чем были эти новые персонажи, я не знал. Нет, я уже слышал их голоса, когда меня разбирали на части. Либо у искусственного интеллекта расстройство личности, либо он тут не один. И главное, никто из них пока не желал мне добра.
— Надо понимать, вы не ангелы небесные, и это совсем не тот свет, на котором я вашими стараниями должен очутиться, — обратился я к еще более растерявшемуся профессору после того, как очнулся в знакомой обстановке, пролетев несколько раз исторические хроники. — А я-то думал, что забывший обо мне боженька решил показать перед смертью все свои заботы. А это вы так людям мозги поласкаете.
— Вы… тебя здесь не должно быть, — неужели я удостоился его обращения? И кого еще он надеялся здесь увидеть? — Внимание, у нас неконтролируемый образец гирзона, — на его призыв появилась пара теней. Забавно, разве не так назывались эти кристаллы, управляющие канализацией?
— Что на этот раз? — я хорошо знал обладателя этого голоса. Леонид! — Стоять, ну, не надо так нервничать! — едва я кинулся в его сторону, путь преградила невидимая стена, единственное, через что я не смог пройти насквозь.
— Ублюдок! — его снисходительное выражение лица на мое заявление немного помрачнело, но ухмылка никуда не делась. — Доволен собой? — в ответ он раскинул руками и удивленно оглянулся на профессора с генералом.
— Возможно, после прошивки у тебя повредилась память. Придется кое-что напомнить, — в ряд выстроилось несколько документов с описанием и фотографиями изувеченных тел и разрушенного здания. — Это твои обвинения в нескольких убийствах и ограблении, побег из тюрьмы, еще убийства, теракт. А вот подпись о согласии на передачу тела научному институту после смертной казни.… Ну, что теперь скажешь?
Да уж, библиотека на меня была собрана знатная. Конечно, я был невиновен, но брызгать слюной со словами «все это ложь и клевета» казалось бессмысленным. Особенно перед такими чурбанчиками, четко следующими букве фальшивого закона и наотрез отказывающимися его соблюдать, когда это действительно требуется.
— Что же ты тогда строил из себя бедного несчастного, крича о помощи и притворяясь заточенным в бункере, зная, что я такой маньяк? — хотя, сам дурак. Вместо того, чтобы избавиться от надоедливого голоса, отойдя от обрыва подальше, помчался на спасение говнюка. Будь я простым прохожим или жаждущим наживы негодяем, так или иначе ловушка сработала. А он вполне грамотно строил из себя страдальца.