Туманная сладость священных проповедей всплывала в памяти, пока я наблюдал за глупым поведением ополченцев. Как же легко разбивались о суровую реальность религиозные догматы! Чего стоила одна моя тетка. Для нее я всегда был «проклятым коммунякой», независимо от того, сколько раз переступал порог храма. Богатеющая святоша… Церковь ей была дороже собственной веры. Как, глядя на такое, не плюнуть на весь этот пир предвзятости?
Признаться, прослушивание хоровых пений прихожанок сильно успокаивало разгулявшиеся после работы нервы. А стоило поближе познакомиться с этими людьми, и все очарование благозвучных мелодий сыпалось прахом. Воистину, сирены. И поди разбери, насколько эти наивные дикари отличаются от тех, кто внушал страх перед небесной карой. Мученики слепой веры… Что-то подперло к горлу, заставив сжать пальцы.
— Собрание окончено! — многие желали бы оказаться на моем месте, но меня переполняли совсем другие чувства. — Олаф… прекрати это, — стараясь держать себя в руках, я с шипением выдавил последние слова. Можно было и самому пошвырять их за шкирку куда-нибудь подальше. Но, подозреваю, до места назначения долетят лишь одни головешки. Не так-то просто отучить идиотов от идолопоклонничества, прививаемого каждой религией. Тем более, когда их образ почитания находится живьем перед ними.
— Всем встать и разойтись по своим местам! — заметив вспыхнувшее в моих кулаках пламя, граф засуетился, поднимая на ноги и распихивая упрямцев. — Еще повторить⁈ — те, в свою очередь, удивленно оборонялись, получая толчки от своего начальника. В конце концов, небольшая паства рассосалась, словно дворовая пьянь после спячки. А вместе с ними, глянув в мою сторону на прощание, ушел и вожак.
В который раз мне хотелось бежать ко всем чертям! Бросить этих благоверных на растерзание таких же фанатиков! Остаться — значило согласиться со всей этой ересью. А какие еще варианты? Играть в бога, потакая их заблуждениям? Так я бы превратился в еще одного ненавистного самому себе лицемера. Компромиссы с совестью заводили совсем не туда. И все эти исповеди чаще потакали произволу, чем помогали с внутренними проблемами.
Пусть я и сам иногда полагался на высшие силы. Мне хотелось выбить эти заблуждения, сорвать покров иллюзий, даже если это расколет хрупкое, одурманенное общество. Возможно, ради этого стоило подумать о вмешательстве. Вырезать эту опухоль веры с болью, оставив только готовых смотреть правде в глаза. Тех, кто построит свое будущее, не опираясь на костыли суеверий.
— Ну что, головешка! Не знаешь, куда деваться? Думаешь, как избавиться от этих дураков? Ха-ха-ха, — железный смех в ночной тишине оборвал мое негодование. — Не ты первый так смотрел, получив в наследство толпу идиотов. Поверь тому, кто прожил больше, чем смогла выдержать цивилизация. У всех нас два пути: смотреть, чем закончится это безумие, или участвовать в нем, отыгрывая навязанный сценарий. И лишь глупцы посчитают, что все так и должно быть.
— Генерал? — слишком много мудрости вылезло за одну реплику из железного чурбана с сознанием шаблонной карикатуры на военного. Я даже помотал головой, приняв за наваждение такое откровение.
— А кого ты ждал? Кретин! — знакомая строгая бесцеремонность пробивалась сквозь искаженный динамик. — Может, мы и выглядим безумцами. С бессмертием не остается ничего, кроме наших функций. По-твоему, профессор, зацикленный на науке, не понимает, что вокруг происходит? Не переживай. Скоро сам все узнаешь, — и он снова начал ржать, а затем оборвался. Я попытался его окликнуть и потрясти для уверенности, но безрезультатно. Черт! Заряд!
Да, у этой машинки села батарейка. И он, зная, что скоро отключится, решил нагнать интриги? Сволочина! Гад! Сколько мне слушать эти «Подрастешь — поймешь»? Сколько еще расти? Всем всегда было насрать на то, что я понимал. Казалось, каждый именно что играл свою роль, наплевав на все. Интересовался ли я кем-то — а ты пойди, поинтересуйся. Делал ли что-то — а ты пойди, сделай. Шаблонные дегенераты! Роботы, мать их.
Ничего удивительного, что та дамочка, в которую я втюрился, нашла себе мою копию. Одни и те же предпочтения во всем. Его личная страничка словно списана. Только мои интересы были чуть насыщенней… Шаг влево или право — попытка к бегству! Вот как это все называли. Насколько нужно быть бездушным, чтобы так выверено следовать своей программе? И теперь вся эти злоключения, апокалипсис, верующие… Все создано для того, чтобы уложить меня в рамки подходящей судьбы? Господи, какое же ты…!
Несмотря на всю эту нарастающую злость, последняя мысль уняла напряженность, как ничто другое. Будто, наорав на предмет своей ненависти, все вышло наружу, перестав вариться внутри. Я даже испугался того, что он действительно услышал мой внутренний крик. Тварь! Неужели тебе действительно все это надо? Нравится доводить людей до белого каления, чтобы они материли тебя из последних сил?… Все без толку. Я просто говорил с пустотой…