Телефон надрывался охрипшей трелью. Тяжело дыша, я вытер струящийся со лба пот и выключил телевизор, по экрану которого шествовал никем не останавливаемый заяц.
— Слушаю, — я поднял трубку телефона.
— Чем ты занимаешься?! — выплыл из помех встревоженный голос Петрова. — Минут десять звоню…
— Спал… Правда, плохо. Меня после рекламы кошмары мучили. Чувствую себя измазанным и облитым помоями не хуже, чем вчера… Какого лешего ты вообще звонишь?! Суббота, выходной…
— Проблемы…
— У тебя или у меня?
— В первую очередь у меня.
— Ну, тогда это не страшно. До понедельника можно и подождать.
— Русаков! — обиделся он. — Дело серьёзное, а ты… Срочно выезжай к Агасферу. Я буду ждать тебя там…
— А что… — начал было я, но в трубке уже пищали короткие гудки.
Недовольно ворча, я оделся, выпил чашку приготовленного наспех кофе и поспешил к троллейбусной остановке.
Ожидавшего меня возле парадной Петрова я заметил издалека. Консультант нервно расхаживал взад-вперёд по тротуару и через каждые пять минут смотрел на наручные часы. Завидев меня, он суетливо замахал руками:
— Время, Сергей, время! Каждая секунда на учёте! Каждая минута дорога!
— Времени никогда не бывает достаточно, — меланхолично отозвался я, входя вслед за ним в парадную. — Но оттого, что его торопишь, больше его всё равно не становится. Единственное, что кажется бесконечно долгим — это ожидание зарплаты.
— Философствуешь, — с мрачным видом покачал головой Петров. — Ну-ну… Посмотрим, что ты скажешь через пять минут…
— Опять какая-нибудь студенисто-зелёная гадость из канализации объявилась? — лениво уточнил я. — Предупреждаю сразу: без ОЗК и противогаза не пойду. Раз я — «чернорабочий», то меня должны обеспечивать спецодеждой. За порчу моей мне компенсации почему-то выплачивать никто не хочет.
— Иногда ты бываешь совершенно невыносимым, — раздраженно заметил Петров. — В такие моменты я даже начинаю верить тому, что о тебе говорят окружающие…
— А что они говорят? — заинтересовался я.
— Вот доведешь меня своим нытьем, тогда расскажу, — мстительно пообещал Петров, и мы вошли в квартиру.
Агасфер сидел в гостиной и, подперев кулаком подбородок, угрюмо смотрел на марширующего по экрану телевизора рекламного зайца. Рядом с ним, на журнальном столике, стояли замысловатая фигурная бутылка и высокий бокал с тёмно-красной жидкостью.
— Как я понимаю, в этот чудесный солнечный день только у меня отвратительное настроение, — хмыкнул я. — У остальных оно несравнимо хуже.
Мимоходом подхватив со стола бутылку, я упал в мягкое кресло и поднёс посудину к губам.
— Цианид, — с тем же мрачным видом сообщил Агасфер.
— Что? — удивился я, отстраняя от себя бутылку.
— Цианистый калий, — повторил Агасфер, поднял со стола бокал и, сделав огромный глоток, сипло добавил: — Яд… Уф-ф… Настоящий яд!..
— Ну и как? — уточнил я, возвращая бутылку на место. Агасфер сделал ещё один глоток и с видом ценителя прислушался к своим ощущениям.
— На вкус — отрава, — пожал он плечами. — А так… Изжогу вызывает…
— Отвратительный день, — повторил я. — Так что у вас случилось?
— Вот. Посмотри сам, — сказал Петров, протягивая мне какой-то аляповато разрисованный журнал. — На девятой странице…
Раскрыв журнал, я отыскал указанную заметку и углубился в чтение. Статья называлась «Таинственная находка» и рассказывала о пожаре в одном из книгохранилищ города. Во время тушения пожара большая часть книг была значительно повреждена водой, и в расклеившейся обложке старинного издания начала восемнадцатого века был обнаружен спрятанный там листок пергамента с древнееврейскими письменами. Ученые, осуществлявшие перевод манускрипта, полагают, что дошедший до нас обрывок был когда-то частью древнего пророчества, и по некоторым признакам можно предположить, что оно касалось нашего города. Эту гипотезу ставит под сомнение лишь тот факт, что манускрипт был изготовлен около 1200 лет назад и, очевидно, тогда же была произведена запись. Фотография измочаленного обрывка жалобно взирала на меня с обложки журнала. Я пролистал заполненный статьями об инопланетянах и пришёльцах из будущего журнал, пожал плечами и бросил бульварное издание на стол.
— Ну и что? — поинтересовался я.
— Как «что»?! — оторопел Петров. — Ты что, не видишь, что здесь написано?!
— Я древнееврейский забыл, — грустно признался я. — Пока был маленький — помнил, а потом как-то… Не было времени практиковаться.
— Ах да, перевод, — вспомнил Петров. — Вот он.