Дед с бабой почти синхронно пожали плечами, типа, а мы тут причём, стреляли значится, да и вообще жизнь в далёком от городов селе - это такая штука, что в хозяйстве всё может сгодиться, даже явно ворованный динамит и запрещённая к хранению наркота. А без обреза ну вообще никак, хоть ложись и помирай.
Быстро закончив эту пантомиму, я прямо здесь стал одеваться и собирать вещички. На себя джинсовый костюм, хоть и порядочно затёртый, но очень крепкий и удобный при носке. Недаром, поначалу эта разрекламированная на весь мир американцами одёжа, шла как спецовка для шахтёров и фермеров. Очень уж в ней было удобно добывать уголёк и убирать за скотом дерьмо.
Следом штаны и куртка прорезиненного шахтёрского (ЛГН) эх, жалко каски путёвой нет, придётся довольствоваться подаренной друзьями (ради хохмы на 23 февраля) тёмно-зелёной балаклавой. Довершали общую картину зачем-то начищенные до блеска бабой сапоги, одетые не на буржуйский носок, а на новую портянку.
А теперь ходу вооружаться. Армейская звездатая портупея, крепко прижала небольшой пивной животик, финку на портупею за спину, дедов обрез с патронами в старенькую противогазовую сумку на пояс. Ага, недобор холодняка, старый дедов свинокол (загубивший не один десяток невинных свиных душ) в левый сапог. Ну, теперь полный комплект.
Ну блин, вылитый универсальный солдат, сам себя боюсь, хе-хе. Отставить смехуёчки сержант запаса, время тикает и до переноса осталось всего 3 минуты. Раскидав по карманам мелочевку и накинув на плечо тощий сидор, я всерьёз призадумался. После взвешивания всего снаряжения у меня ещё оставался весомый такой недобор в снаряжении, целых 8 килограмм. Это непорядок, надо срочно восполнять. Опрометью метнувшись в сени я прихватил стоящие там добротные вилы и вернулся назад. Вроде всё, к отправке готов, ан-нет, дед подаёт мне где-то нарытую сапёрную лопатку в матерчатом чехле, да и баба тайком что-то в сидор докладывает. Эх, лишь бы перегруза не было, а там пусть пихают, всё сгодится.
Пару раз присел, ну вроде всё нормально, нигде сильно не жмёт, под рукой не мешается, можно в путь.
Сели на дорожку, бабушка тихо всхлипнула, утёрла глаза платком и размашисто перекрестила меня. Сидор за спину, вилы в левую руку, кастет траншейника на правую, всё, я готов отправляться.
Невыносимо яркая вспышка света, резанула по глазам и последнее, что я услышал в этом мире - это тихий хриплый шёпот деда.
- Ты обязательно возвращайся внучок.
В ноги упруго ткнулся песок, и я, присев от неожиданности, настороженно оглянулся по сторонам. Место моего прибытия представляла собой классический римский четырёх ярусный амфитеатр с усыпанной мелким серым песком ареной, окружённой по периметру четырехметровой стеной из массивных, хорошо пригнанных друг к другу, каменных блоков. За стеной, постепенно уходя вверх, протянулись три разграниченных на сектора яруса. По-видимому, предназначенных для простого зрителя, а самый верх амфитеатра венчал четвёртый ярус, целиком отведённый под просторные ложи, богато отделанные фигурной лепниной и мозаикой, предназначенные персонам вип-класса, нежелающим делить возвышенное зрелище боёв насмерть с вульгарным плебсом.
Внезапно над амфитеатром грянул раскатистый гром и на песок арены, в сотканном из слепящего белого света ареоле, спустилась крылатая фигура, внушающая безоговорочный трепет.
Явившийся ангел поражал своим величием и какой-то неземной, чуждой смертным красотой.
- Пади ниц, смертный червь, и внимай моему гласу.
На мгновение моё сознание дало сбой, и в следующую секунду я уже боготворил это мудрое высшее существо, всей душой желая смиренно упасть на карачки и, забившись в священном экстазе, внимать его гласу. Ведь кто я есть, как не презренный червь, ослеплённый безмерной гордыней? Недостойный даже лобызать землю перед его ногами...
Грудь обожгло калёным железом, и с накатившей волной боли пришло понимание нереальности того бреда, что лез мне в голову. Всю свою сознательную жизнь, я верил в существования бога, но никогда не испытывал слепого скотское обожания к нему. Тем более откуда могли взяться такие мысли при виде этой сверкающей напыщенной курицы, вызывающей на данный момент лишь чувство лёгкого опасения и гадливости?Шестерёнки в голове заскрипели и провернулись, картинка окончательно сложилась. Всё это религиозное дерьмо является результатом грубой попытки внушения, которая провалилась лишь благодаря старому серебряному кресту, весящему на моей шее. По-видимому, этот неказистый символ веры, обладал большей силой, чем гипноз пернатого урода.
После осознания этого факта сразу стало легче и обрывки чужеродной воли вытеснило ледяное злое спокойствие.