Но больше Вадику нравилось вот что. Оба собеседника общались не языком терминов, формул и схем. Хотя они неустанно исписывали кипы бумаги. Не мудреными фразами… Не жестами — нет. Эти двое всеми способами обменивались теплом дружбы и взаимной симпатии. Поэтому находиться в их обществе казалось Вадику очень приятным. «Мы в резонансе!» — признавались они маме. «У них настоящая дружба», — делился с мамой Вадик.
Как-то после обеденного застолья отец прилег отдохнуть, а Ярослав потащил Вадика в «Детский мир» и купил большой черный пистолет «маузер» с пистонами. Во дворе мальчишки на двух столах играли в настольный теннис. Ярослав упросил юных игроков «вспомнить молодость» и так заигрался, что забыл все на свете. Пока всех не обыграл. А чтобы на него никто не обиделся, купил целую коробку эскимо и поставил на теннисный стол: угощайся, «совремённая молодежь».
В это время Вадик успел прокатиться на трех велосипедах. Потом наигрался в войну, ободрал коленку и локоть, штурмом взял крепость «ненцев» из картонных ящиков и отстрелял почти все подаренные пистоны. Отчего в теплом неподвижном воздухе повисли сизые клубы дыма, пахнущего серой. А чтобы командир «ненцев» генерал Юрка-маленький не ревел так уж громко, подарил ему свой «почти настоящий» пистолет. За этот героический поступок, который был назван «отчуждением собственности», Вадик получил от Ярослава наградную порцию эскимо: «за неимением ордена». Потом они дотемна жгли костер за гаражами, жарили на проволоке хлеб и колбасу… пока их с балкона не окликнула рассерженная мама.
Дома загулявшие «стар и млад», как водится, выслушали от нее вежливый «нагоняйчик» с ударениями на эпитетах. Умылись душистым «земляничным» мылом и сели за стол кушать пельмени. Папа, извинившись, обсуждал по телефону свой доклад с рецензентом, мама проверяла тетрадки. Поэтому Вадик с Ярославом завели взрослый разговор:
— Ну-ка признавайся, юный гурманоид, почему ты сначала съедаешь у пельменя тесто, а потом мясо?
— А так получается, будто ем каждый пельмень дважды.
— Мудрый ты мальчик. Надо попробовать. О! Здорово. Я этот прием запомню. И передам по эстафете подрастающему поколению «трудящих».
— На здоровье. А можно задать вопрос?
— Задавай, коль пошла такая… пирушка.
— Ярослав Сергеич, почему люди предают?
— А по глупости. Потому что не знают, как дорого стоит верность и настоящая дружба.
— Почему тогда жадничают?
— По той же причине. Жадины-говядины просто не знают, как приятно быть щедрым.
— А может потому, что им не хватает?
— Нет, Вадик. Тут существует парадокс. Чем человек больше имеет, тем жаднее.
— Вы сказали, что не знают про щедрость. А почему?
— Потому что не пробовали. Если бы сняли пробу, то оценили.
В это время к ним подошла мама, молча налила чай, поставила печенье с вареньем и неслышно ушла. Вадик оценил ее тактичность, вспомнил соседок, воспитательницу, знакомых подружек и задал следующий вопрос:
— А кто такие женщины? Они ведь не такие, как мы?
— Как мне кажется, женщины делятся не на рыжих, блондинок и брюнеток; не на русских, татарок, француженок; не на обаятельных, привлекательных, умных и глупых… Женщины делятся только на два вида: те, которые остаются с нами, и те, которые нас бросают. Первые — это настоящие, а остальные…так… Тут все просто. Или ты женишься удачно и становишься счастливым, или неудачно — и становишься философом.
— А вы кто — философ?
— Конечно. Слушай, мальчик!.. Я предполагал, что сын моего учителя вырастет парнем-не-промах, но не слишком ли ты для своих лет глубоко копаешь?
— Не слишком…
— Хочешь совет старого психолога-подпольщика?
— Хочу.
— Относись к людям с иронией. Поверь, от этого жизнь станет легче.
— Это как — с иронией?
— А так: смотришь на человека и думаешь про себя, а какой-такой гадости, товарищ, от тебя ожидать? И когда человечек свинью тебе все-таки подсунет, ты этому не удивишься. Потому что был готов. А если не подсунет, то радуешься. Нарвался на исключение. А?.. Что молчишь?
— Я так не могу.
— Что ж, молодой мыслитель, тогда я вам искренне сочувствую. Жизнь ваша будет трудной, но… не скучной.
— Спасибо, мне это уже говорили.
По исполнении шестнадцати лет Вадим готовился получить паспорт. Отец кругами ходил вокруг сына, вздыхал и нерешительно молчал. Мама стала невыносимо ласковой и доброй. Вадим смотрел на своих сильно постаревших родителей, от души жалел их и ждал удара. И получил. Его посадили за стол и, опустив глаза, сообщили: